Фамильные ценности

В полутёмном фойе на одном из кресел, обычно занятых ожидающими бабушками и дедушками, сидела Илона.

Зоя приостановилась.

– Илона Ильинична! Вы почему домой не идёте? Или вам нехорошо?

– Хорошо-хорошо, не беспокойтесь! Спасибо, – отозвалась старушка.

Но странное дело: Зое почему-то показалось, что та её не узнала.

– А… точно хорошо? – недоверчиво переспросила она.

– Да иди себе, Зоя Никитична, своей дорогой! Паникёрша! – прикрикнула Илона своим обычным пронзительным голоском.

Зоя пожала плечами, толкнула входную дверь и шагнула в сумеречный, беспорядочно грохающий петардами внешний мир.

С этого дня она твёрдо решила начать новую жизнь. Дворянка или не дворянка (тут она мысленно подмигнула Ирусе), но она должна, наконец, навести хоть какой-то порядок в своей судьбе!

Главное – положить конец ночным истерикам и утренним опозданиям. А также прекратить самой и отучить Пашку от поздних чаепитий и стихийного приёма пищи. Пора наконец взяться за здоровье и нервы – или хоть за то, что от них осталось.

Хорошо бы, кстати, научиться беречь ещё и время (на первых порах хоть Ирусино, если уж своего не жалко), а заодно и деньги.

И кстати, учиться последнему предстояло прямо сейчас, в магазине «Магнит».

Странно: «Магнит» был явлением куда более поздним, а кроме того, несравнимо более удобным и организованным, чем безалаберный «толчок», но душа Зои к нему не лежала. Все эти ровно разложенные коробочки с чаем и три сорта растворимого кофе по соседству с картонными прямоугольниками сока «Доброго» и «Никитиной усадьбы» почему-то наводили на неё тоску.

Молочный и хлебный прилавки уже наполовину пустовали, тощенькие старушки добирали кефир в плёночных пакетах и городские хлебы-«кирпичики». Женщины помоложе, отодвинув треснувшее и кое-как заклеенное скотчем стекло холодильника, озабоченно высматривали дату упаковки куриных голеней и котлет «Домашних». Редкие здесь мужчины не вышагивали с гордым видом кормильцев, как на просторах гипермаркета «Красная площадь», а стыдливо теснились за спинами жён, пропуская деловитых молодых служащих в синих рубашках (мерчендайзеров? менеджеров по погрузке?), ловко снующих по узким проходам с горками пачек сахара или крупы в руках.

Не придавали шику даже контуры ёлочек, старательно выложенные на окнах блестящими гирляндами. И даже девчонки-подростки, упоенно разглядывавшие блестящую обложку «Гламура» у стойки с газетами, неизвестно почему вызывали у Зои брезгливую жалость.

Тем не менее, старательно объезжая прилавок за прилавком, она погрузила в проволочную тележку шесть упаковок круп разных видов, два пакета сахара, две бутылки масла (подсолнечное себе, кукурузное – маме) и сетку картошки. Подъезжая к кассе в окружении других аппетитных тележек, она пробормотала сквозь зубы, отгоняя соблазн: «Три тысячи!», имея в виду алименты Толика. Это помогло: остальные покупатели тут же представились ей безрассудными расточителями, по-видимому, то и дело стреляющими у соседей «стольник до получки». И она покинула «Магнит» с лёгкой душой, хотя и с неподъёмными пакетами.

– А у меня как раз масло кончается! – похвалила мама.

Это была первая Зоина награда за благоразумие.

– Можешь и крупы взять, – великодушно предложила она, – мне домой меньше тащить.

– Ну, если только гречку… Мой руки и садись! – распорядилась мама. – Есть паровые котлеты и пюре. Вы как, тридцать первого опять разбежитесь?

– Не знаю, Пашка ещё не говорил. Наверно, у своего Артура соберутся, и вроде новый друг у него, какой-то Серёгин. А меня Ирка пока не приглашала.

– Но пригласит?

– Куда денется!.. Ладно, давай ещё полкотлетки. А может, съездим на Новый год в Высоцкое? – Зое вдруг вспомнилась Катерина Ивановна. Что, если эта самая колдунья чего-нибудь недоговорила? Упустила? И вообще, можно было расспросить и поподробнее… Чего она, собственно, так испугалась? – Давай, а? Я имею в виду, на старый Новый год. Всё-таки родня, и бабе Анфисе сорок дней…

– Бери цéлую. И Паше положу, возьмёшь. А тётю Анфису мы здесь помянем. Повидались же, поговорили, и хватит… Как-нибудь потом.

– Я вот думаю: странный всё-таки обычай – собираться всем за столом и сидеть целый вечер! У них же дел полно, всякие там огороды, куры-утки… И каждый спрашивает что захочет: как Пашка, какая зарплата… А я, может, и не помню из них почти никого.

– А чего странного? Мы раньше каждый выходной с родственниками встречались. Роднились! Всё про всех знали.

– Ну как это – всё про всех? Я не представляю…

– Знали, – упрямо повторила мама.

Зоя попыталась вообразить, как рассказывает за общим столом, например, об академическом: как девчонка играла «Мельника», как выплясывал ансамбль «Прелюдия»… Хотя про «Прелюдию», пожалуй, Надя поняла бы. Да, Надя бы оценила.

– С утра все дела, огороды, куры, базары, а днём собирались, накрывали стол, садились… Разговаривали.

– И всегда всё тихо-мирно? Неужели не ссорились?