Фамильный оберег. Камень любви

Она тихо пробралась к раскладушке и удивилась. Ольга Львовна, несмотря на боли в спине, позаботилась, приготовила постель, даже надела пододеяльник поверх спальника.

Чистые простыни! Какое блаженство! Татьяна закрыла глаза. Уснуть! Немедленно! Впрочем, можно было не приказывать. Веки налились тяжестью. Мысли в голове путались, таяли, сознание расплывалось. Тишина убаюкивала, расслабляла, но вот заснуть почему-то не получалось. Проваливаясь на миг в забытье, она почти сразу выныривала обратно, в серый рассвет, проникавший сквозь окна палатки. Старательно прогоняла обрывки мыслей из уставшей головы, но они тотчас возвращались обратно.

В голове роились образы, всплывали картины, которые плавно перетекали одна в другую: солнечный луч, только что игравший с травами, плескался в воде ручья, перескакивая с камня на камень. А следом скользил по лицу Анатолия, и она, будто наяву, ощущала прикосновения его щеки и подбородка, слегка колючих от отросшей за день щетины. Горячие губы снова приникли к ее губам. И Татьяна едва сдержала стон, словно ощутив страстные прикосновения пальцев, умелые и ласковые объятия, запах солнца от его кожи. Но память неожиданно вернулась к портрету Бауэра и к перстню, в камне которого тоже играл солнечный луч…

Она приподнялась на локте, вгляделась в темноту. Нет, ничего не изменилось! Вот она — камералка: ящики в углу, длинный стол, контейнеры и коробки с находками, безмятежно посапывающая на своей раскладушке Ольга Львовна… Все это настоящее, то, что можно попробовать на ощупь. Не исчезнет, не растворится как болезненный сон.

Татьяна вздохнула, натянула повыше спальник. Забыть о Бауэре! Забыть о перстне! Как хорошо ей сейчас и уютно, словно в объятиях любимого человека! После всех потрясений прошедшего года, она обрела наконец долгожданный покой.

Улыбнувшись в темноту, она закинула руки за голову. Ну почему, почему происходит такое, отчего случается, когда вдруг из ничего — из быстрого взгляда, из короткого слова, из мимолетной улыбки — возникает чувство. Оно налетает, как ураган, сбивает с ног, меняет твой мир, ломает все представления, заполоняет душу. Оно изматывает, выворачивает наизнанку, и все привычное разлетается вдребезги. Прошлое уже не вернуть, и старые осколки, как ни пытайся, не склеить. Новая любовь подхватывает тебя, как водоворот, как шторм, как цунами. И вот ты уже на гребне волны, на гребне чувств, которые неподвластны рассудку…

Она снова улыбнулась, повернулась на бок и, подложив ладони под щеку, закрыла глаза. Давно она не засыпала абсолютно счастливой после огромного, длинного дня, щедрого на чудесные события.

Еще позавчера она не поверила бы, что такое возможно. Разве сутки способны вместить столько всего необычного и прекрасного? Лес, яркие поляны, раскоп, камералку, Ольгу Львовну, счастливую улыбку Анатолия, даже Пал Палыча с его кавалерийскими усами….

Люди, новые встречи и происшествия сегодняшнего дня яркими картинками пробивались сквозь сон, сплетаясь с облаками, прозрачными тенями, звездами, запахами в причудливые образы, мозаику, узоры калейдоскопа, а то разбивались вдруг на тысячи ярких брызг, чтобы воплотиться в новых затейливых видениях. Люська, Борис, Сева… Даже Федор и Ева промелькнули в сознании, но и о них она вспоминала без раздражения. Татьяна понимала, что это все от усталости, от обилия впечатлений. Она устала. Жутко устала за нынешний день. Безумный день, но каким же он был поразительно счастливым!

Она перевернулась на другой бок. Спать! Только спать! Больше никаких мыслей, никаких воспоминаний. Спать!

И заснула. А во сне летала над синим-синим озером вместе с двумя большими розовыми птицами. Легкий ветерок внизу рябил воду, путал камыши, а ей было хорошо и спокойно, как в детстве, когда бабушка гладила ее по голове и едва слышно напевала: