Фамильный шрам

«Наслышан о твоих успехах, —
С усмешкой молвил адмирал. —
Год не прошел как я уехал,
А ты уж пишешь мадригал».[48]
Алешка покраснел безмерно,
Клянет себя, что вышло скверно.
Но разрешил все жест отца,
Он с нежностью обнял юнца.
«Не в том беда, что ты доверил
Бумаге пламенный секрет,
А в том, что плакался в жилет,
Когда заржал какой-то мерин.
Честь не перчатка, чтоб марать,
Сражайся, хоть один – на рать».

Такой короткий разговор,

Без лишних слов и причитаний,
Но просиял у парня взор,
И след исчез пустых терзаний.
«А ты участвовал в дуэли?»
Отец кивнул. «Что, в самом деле?» —
«Но это тайна не моя,
Ведь в ней замешаны князья». —
«Ну, расскажи же, право слово.
Клянусь хранить ее секрет». —
«Не торопись давать обет,
Ведь это не «отдать швартовый»».
Но пыл у парня не угас,
Отец решился на рассказ.
«Князь Оболенский был влюблен
В танцовщицу из «Мариинки»,[49]
С портретом маленький кулон
Ей подарил на вечеринке.
Завистница в день карнавала
У девушки кулон украла
В надежде на большой скандал,
Чтоб Оболенский пострадал.
Ту вещь отдала лейтенанту,
Известному в своих кругах
По кличке «Жоржик-вертопрах»,[50]
Картежнику и дуэлянту.
Тот проигрался и на кон
Поставил краденый кулон».

«Ему досталось поделом?» —

Алешка сжал свои ладони.
«Я вистовал за тем столом[51]
И распознал портрет в кулоне…»
Тихонько щелкнул портсигар,
Как друг, что думать помогал,
И струйка призрачного дыма,
Не торопясь, скользила мимо.
«Ты вызвал Жоржа на дуэль?»
Алешкины глаза горели,
Он был взволнован, на пределе,
Как будто в нем буянил хмель.
Героями чужих баталий
Мы мним себя из-за регалий.