Фан-клуб

— Я просуммировал мою информацию. Для начала. Согласно данным экспертов, 70 процентов изнасилованных не обращаются в полицию. Обычно жертвы стыдятся и не хотят, чтобы об этом узнали, не хотят огласки и неприятного суда. Последнее. Данные ФБР отмечают тридцать восемь тысяч заявлений в год об изнасилованиях в Соединенных Штатах — примерно тридцать шесть изнасилованных женщин на каждые сто тысяч. Но ФБР предполагает, что на самом деле их в пять раз больше. Как видите, большинство женщин скрывают это. Если женщина типа Шэрон Филдс действительно будет изнасилована, она почти наверняка никогда об этом не заявит.

— А по-моему, она из тех немногих, кто заявил бы, — возразил Бруннер.

— Хорошо, — охотно согласился Мэлон. — Сыграем по-вашему. Предположим, Шэрон изнасилована, предположим, она заявила об этом. Каковы шансы на то, что ее насильники будут осуждены и наказаны? Крайне незначительны. Вот послушайте. Возьмем Лос-Анджелесский округ за недавний год — тогда произошло три тысячи четыреста девяносто изнасилований. По их следам были арестованы лишь одна тысяча триста восемьдесят подозреваемых. И из этих арестованных лишь триста двадцать были найдены виновными и упрятаны за решетку. Так что видите сами…

— Эй, это интересно, — перебил Йост. — Я об этом и понятия не имел. Почему же так трудно добиться тюрьмы для обвиняемого в изнасиловании?

— По многим причинам, — ответил Мэлон. — Главная — психологический фактор. Присяжные держатся за старомодный тезис специалистов о том, что женщину невозможно изнасиловать без ее согласия. Подразумевается, что если в женщину «проникли», то она хотела этого и даже наслаждалась этим из-за своей биологической природы. Говорят, один из обвинителей из офиса окружного прокурора как-то сказал: «Присяжные поверят в случай изнасилования, лишь когда голова жертвы пробита либо ей девяносто лет от роду. Они всегда подозревают, что женщина сама спровоцировала парня или же согласилась — согласие опровергнуть труднее всего. Вопрос в том, кому из двоих поверить». Стоит обвиняемому сказать, что он не применял насилия и она, дескать, согласилась на половое сношение, как доказать обратное становится весьма сложно. И еще физические улики. После изнасилования полиция немедленно доставляет женщину в Центральную больницу. Там ее подвергают осмотру, берут мазок и ставят под антисептический душ — но все же они предпочитают в качестве улики сперму, которая может быть добыта только если жертва заявляет немедленно. Лишь две из сотни женщин идут в полицию немедленно. Остальные идут либо домой, либо туда, где могут оправиться от шока, успокоиться и как можно скорее вымыться. Таким образом они смывают все улики. Как видите, Лео, даже если Шэрон замыслит подать на нас жалобу об изнасиловании, у нее почти не будет шансов на успех.

— Не согласен, — упорствовал Бруннер. — Она не обычная жертва, а самая известная в мире актриса. Они ее выслушают и поверят ей, как полиция, так и присяжные.

— Вы глубоко заблуждаетесь, — значительно произнес Мэлон. — В подобном деле факт ее известности сработает против нее. Я рассматривал полицейскую процедуру осмотра. Первое, чем занимается полиция, это «разработка» — так полицейские называют проверку прошлых приводов, сексуальной подоплеки и истории жизни жертвы. Что ж, мы знаем историю Шэрон. Она изобилует мужчинами и бесчисленными газетными скандалами. Не думаю, что обвинению удастся представить ее эдакой застенчивой девственницей. Бога ради, ведь она же секс-символ! Нет, Лео, мы выйдем сухими из воды.

— Может быть, — проворчал недоверчиво Бруннер.

— Впрочем, все это не относится к делу. Я уже говорил, что до этого не дойдет. Мы не завладеем ею силой. Мы не тупицы и не больные извращенцы, чтобы так поступать. Мы средние парни, цивилизованные люди. К тому же, изнасилование даже не входит в наш план, потому что в нем нет нужды. Конечно, вначале Шэрон будет несколько сердита на нас за то, что мы похитили ее и нарушили ее график, но, когда она узнает нас, она наверняка успокоится, а потом и подобреет. Вспомните, ведь она обожает приключения и способна оценить наш поступок и восхититься нашим самообладанием. Все шансы говорят за то, что она пойдет нам навстречу.

Поэтому перестаньте волноваться, Лео. В нашем плане нет никакого криминала.

— Нет, есть, — возразил Бруннер и чуть переместился, чтобы обратиться ко всем троим. — Мне неловко, что я самый упрямый из нас, но, на мой взгляд, нельзя бросаться в это очертя голову и невзирая на наличие определенного риска в этой авантюре. Даже не говоря об изнасиловании, я повторю, что мы нарушаем другую статью, карающую за киднэппинг.

— К черту, Лео, если она подружится с нами, не настучит же она на нас о том, что мы ее похитили, — сказал Йост. — Он поднялся. — Налью-ка я себе пива.

— Настучит, и запросто, — прогудел ему в спину Бруннер. — Знаете, каков закон о киднэппинге в этом штате? — Он поднял с колен папку и быстро просмотрел бумаги. — Нужно вас как следует проинформировать…

— Христа ради, Лео, хватит пудрить нам мозги своими дерьмовыми кодексами.