Фанатка голого короля

– У меня печень отказывала, врачи думали, умру скоро. Но Миша нашел хорошего доктора, японца, он лечит голоданием. Я сейчас его метод применяю и ожила. Дочку тоже очистить решила – говорят, к детям материнские болячки переходят.

Старушке так ее жалко стало!

А неделю назад Наташа подвезла Иванову. Ехала на машине, увидела соседку на обочине, притормозила и предложила:

– Садитесь, тетя Клава.

По дороге женщины беседовали о том о сем. Но Клавдия Гавриловна не удержалась и снова заговорила о том же.

– Хорошо себя, похоже, чувствуешь, девонька. Пополнела, посвежела. Помогла голодовка? Может, мне адресок своего доктора подскажешь, а то колени болят, сил нет терпеть.

А та в ответ:

– Тетя Клава, я чуть богу душу не отдала. Спасибо, Миша нормального специалиста нашел, тот меня на ноги поставил. Я-то, наивная, думала болезнь с помощью правильного питания и голодания победить, как нам с мужем диетолог-японец советовал. Кучу средств истратили на биологически чистую еду, без консервантов, до голодовки я дошла, Анечку по дурости измучила. Ну да теперь все позади. Не дам я вам телефон того врача, что голодом лечит. Он шарлатан, да еще мешок денег за пребывание в своей клинике берет.

Старушка замолчала. А потом всплеснула руками:

– Ой, да что мы все про Наташу? Вы ж приехали о Милене поговорить.

Глава 14

– Вы когда с дочерью в последний раз общались? – осторожно спросила я.

Клавдия Гавриловна призадумалась.

– Хм, точно и не вспомню. Впервые удрала она из деревни в шестнадцать. Поехала в Москву, в гости к приятельнице, и обратно не вернулась. Я в милицию кинулась. Но там заявление не приняли, велели подождать. И точно, Милена через сутки явилась. На мои вопросы промолчала. Ну и началось. Неделю дома балбесничает, две в столице пропадает. Одежда у нее появилась недешевая, сумки, обувь. Я, конечно же, стала допытываться, требовала рассказать, где вертихвостка деньги берет. Милена и сказала, что торгует в ларьке сменами, спит там же. Да только врала она! Я ей тогда поверила, а зря.

У Ивановой навернулись на глаза слезы. Она промокнула их уголком фартука и продолжила свой горестный рассказ:

– Через три-четыре месяца сюда приехала пара, муж с женой, респектабельные такие, и все раскрылось. Оказывается, Милена познакомилась с парнем из хорошей семьи, назвалась круглой сиротой. Юноша и давай ей помогать – покупал вещи, жениться решил, познакомил с родителями. А те почуяли неладное. Пока мать жениха с Миленой дома чай пила, отец сумочку невесты нашел, паспортные данные красавицы переписал. И вскоре выяснил, что приютом в ее судьбе и не пахло. Уж я от них наслушалась! Милена целое кино нафантазировала: отец ее бил, горькую пил, мать двенадцать детей родила, всех голодом морила, Миленке пришлось с десяти лет полы у чужих людей за копейки мыть… Противно повторять! После того дочка еще год здесь прожила. Затем потребовала продать избу. Мол, она нашла хорошее жилье в Москве – комнату в малонаселенной коммуналке. Пропишемся туда, говорит, нам потом отдельную квартиру дадут. Но я не согласилась, не хотела из своего дома в общежитие подаваться. И чем в столице заниматься? Здесь почта, подруги, огород. Отве-тила ей конкретно: «Я тебя не держу, хочешь, уезжай в город счастья искать, но я тут останусь». Так она просто озверела. Вот, смотрите…

Клавдия Гавриловна наклонила голову и развела в стороны седые пряди.

– Шрам видите? Схватила доченька чугунную сковородку, ударила меня по голове и заорала: «Убью и по наследству избу получу». Я кровью умылась, да к Олесе, к соседке, стрекача дала. Стыдно признаться было, что дочь на меня руку подняла, у Мироновой-то Наташа другая. Соврала я, что в сенях за половик зацепилась, упала и поранилась. Олеся другую соседку, Зину, кликнула, та медсестрой работала, она меня в нашу больничку на своей тарантайке отвезла. Спасибо ей за доброту и заботу. Неделю на койке меня бесплатно продержали, сотрясение мозга диагностировали. Потом швы с раны сняли и отпустили. Прихожу домой в страхе, гляжу – дверь не заперта, вещи раскиданы, коробка, где деньги лежали, пустая. Документы на дом Милена искала, но не обнаружила. Я их хорошо запрятала, вместе со своим паспортом. Все думала, надо девочке тайник показать, а то помру в одночасье, намучается она в поисках бумаг. Да не получалось нам побеседовать, отвел меня бог от откровенности.

Клавдия Гавриловна поправила прическу.

– Не встречались мы больше. Вестей от Милены я не получала, только фото видела.

Хозяйка встала, открыла гардероб, взяла с верхней полки глянцевый журнал и, медленно перелистывая, продолжила:

– Дочь сюда носа не казала, зато зачастили кредиторы. Чуть ли не каждый месяц наведывались. Вот уж я радовалась! Не знала, куда деваться. Хорошо, люди понимающими оказывались, смотрели на обстановку и уезжали. И ведь прикатывали не богатые, не знаменитые, не бандиты, а самые обычные горожане. Милена денег назанимает, паспорт с пропиской в Брендине покажет, расписку нацарапает, и адью! А потом перестал народ сюда за долгами ездить. Вот, нашла снимок.