Фанатка

— Ты шутишь, наверное.

— С чего ты взял?

— Я тебе покажу.

Майк прошел в кухню и вернулся оттуда с рукописью в коробке. Вручил ее Питеру:

— Погляди. Это тебе все объяснит?

Питер открыл коробку. Титульная страница была такой, как надо.

А вот остальное — нет.

Посвящение «Джулианне и Кимберли — каждое слово, всегда, только для вас» было жирно зачеркнуто красным, как кровь, маркером. Питер буквально ощутил, с какой силой и яростью черкала по странице чужая рука. Он поглядел, что там дальше. Ничего — лишь номера страниц да название романа вверху мелким шрифтом.

Склонившись над кофейным столиком, Майк выбрал бутылку вина и извлек ее из мешка:

— Я думал: ты таким образом даешь понять, чтоб я катился ко всем чертям.

— Нет, я бы высказался более прямо.

— Надеюсь.

Встав на ноги, чуть пошатываясь под тяжестью собственного греха, Питер вышел на балкон: в комнате ему было трудно дышать. Майк стоял у него за спиной, с бокалами для вина. Он щедро налил себе, затем передал бутылку и второй бокал Питеру. Сказал успокаивающе:

— Мы вполне можем с этим справиться.

— Как? — Питер тоже плеснул себе в бокал.

Майк глянул на часы, затем ответил:

— У меня есть друг — частный сыщик. Он за час выяснит всю подноготную твоей девицы. Мы ее найдем. И мигом прекратим эти бесчинства.

Питер пригубил вино и кивнул.

— Завтра с утра первым делом к нему и двинемся, — сказал Майк.

— Почему не сегодня?

— У меня свои планы.

Питер отлично знал, что у Майка подразумевается под словом «планы». Не такой ответ хотел бы он услышать.

— Мы с ней встретились в «Скорз», когда ты ушел, — продолжал Майк. — Ты много потерял, ей-богу.

— Вот и ответ на мой вопрос?

— Именно. Сперва обед в ресторане «Четыре времени года», потом мы приедем сюда пропустить по маленькой.

Майк раскинул руки, наслаждаясь панорамой города. Широко улыбнулся, предвкушая радости, которые ожидают его на этом самом балконе. Уже совсем скоро. Она непременно возьмет в рот.

В окне вагона

Экспресс подошел первым: Питеру всегда казалось, что первым к платформе подходит именно экспресс. Майк посчитал, что Питер на нем и поедет.

— Я подожду обычный, — сказал он, протягивая руку на прощание.

Питер не стал спорить. Он пожал агенту руку и проговорил:

— Надо положить этому конец.

— Позвони мне утром, — ответил Майк. — Обещаю, мы этим займемся. Я уже сталкивался с подобным — и успешно решал проблемы.

Обычный поезд подошел с другой стороны платформы. Застыв на месте, Питер смотрел, как Майк направился к вагону; агент вдруг обернулся, вспомнив:

— И принеси мне настоящий экземпляр романа. Я жду не дождусь, когда смогу наконец прочитать. — Он вошел в вагон поезда.

— Обязательно, — обещал Питер, затем решительно повернулся и ринулся в дверь экспресса.

* * *

Здесь было почище.

Или, быть может, грязь не задерживалась из-за скорости поезда.

Питер уселся, глядя прямо перед собой в окно вагона. Затем прочитал рекламные объявления. Они были те же, что и в обычных поездах: дерматолог обещал гладкую, без единой морщинки, кожу; туалетное мыло пугало микробами, которые вездесущи; обращение «Будьте взаимно вежливы» просило пассажиров уступать места беременным женщинам, инвалидам и старикам.

Экспресс отошел от станции первым; приятный женский голос сообщил, что это поезд номер четыре южного направления, следующая остановка — «Гранд-Сентрал». Однако экспресс двигался куда медленней, чем ожидал Питер. Настолько, что обычный поезд догнал его и пошел вровень.

Питеру превосходно был виден вагон, где сидел Майк. Литературный агент, как и все, невидящим взглядом смотрел прямо перед собой. Взгляд, которым смотрят в метро. Взгляд, который спасает вам жизнь.

Неожиданно Майк расплылся в улыбке, на лице появилось удивленное выражение. Он повернулся, разговаривая с кем-то, кого Питеру было не видать, — его закрывал пассажир, который стоял в проходе и изучал карту подземки.

Питер подвинулся вправо и влево, пытаясь рассмотреть, с кем же там Майк общается. Однако он так и не смог ничего увидеть, пока пассажир, изучавший карту, не отошел.

И тогда Питер понял, что Майку недолго осталось улыбаться.

Не замечая ничего

Он глядел в вагон другого поезда так, будто сцена, которую он видел, не могла быть реальной. Как будто Питер сам ее придумал, спьяну записал, а затем стер с диска. Или словно то была вырезанная либо потерянная глава из романа, который ему, к счастью, никогда не придется писать.

Они были точно влюбленные в баре. Невооруженным глазом было видно, как они увлечены, как их тянет друг к дружке. Ее голова чуть опущена, она глядит снизу вверх; Майк с нежностью поглаживает ее по волосам; оба то преувеличенно смеются, то улыбаются. Настолько поглощены друг другом, что решительно не замечают ничего кругом. Ну как так можно?

Питер встал и шагнул к противоположному окну, прижался к стеклу ладонями. Крикнул:

— Это она!

Поезда слишком сильно шумели, стекла были слишком толстые — Майк не услышал.