Фанатки

Мейси почти добралась до двери, когда Сильвия оттащила её – назавтра точно останутся следы от пальцев, намертво вцепившихся в её руку.

– Ты – неблагодарная тварь! – прошипела мать, толкая дочь к лестнице. – Мы из сил выбиваемся с отцом, чтобы у тебя было нормальное будущее, а ты всё пускаешь коту под хвост, так ещё и ведёшь себя так, словно мы для тебя – никто!

– Это я для вас – никто, просто инструмент, с помощью которого вы воплощаете свои нереализованные мечты. Манипулируете тем, что вы – мои родители! Но я не просила всего этого! – Мейси вырвала руку, потирая покрасневшую кожу. – Хватит решать за меня! Хватит делать то, что мне не нужно, и ждать за это благодарности! Родители – это не только деньги и наставления, мам. Всё, что мне нужно было от вас, – немного веры в меня, понимания и поддержки. И возможности быть собой, а не нарядной куклой, которую не стыдно показать друзьям – она ведь учится в «Лиге плюща»! Но вам плевать, что я ненавижу всё это, вам плевать на то, чего я хочу, чего добилась – просто потому, что это не вкладывается в ваш план.

Мейси смотрела на отца – она надеялась найти отклик хотя бы в нём. Ей было больно, она устала сражаться с теми, кто, по идее, должен быть на её стороне. Она завидовала Арти, у которого родители были самой большой поддержкой, завидовала Никки, потому что её мама позволила дочери жить так, как та хотела. Да даже Джо – её семья хоть и не одобряла её стремлений, но дальше разговоров и словесных перепалок не заходила. А Мейси смотрела на груду мусора, в которую превратилось всё то, что ей было дорого, над чем она работала все эти годы, – и ей хотелось сбежать куда-нибудь далеко, начать с нуля, чтобы больше никто не мог посягнуть на её свободу.

– Я просто хотела, чтобы вы любили меня такой, какая я есть, не пытаясь подстроить под себя. Но, видимо, вот такая дочь вам не нужна.

– Марш к себе, – чётко произнёс отец, заканчивая этот разговор, пока они не наговорили друг другу то, что не смогут простить.

– Ты под домашним арестом, – добавила мать. – В школу и на курсы тебя будем возить мы, забирать – тоже. Никакого Арти и друзей. Никаких рисунков – я сейчас же сожгу всё это.

– Не надо! – сквозь слёзы взмолилась Мейси, но Сильвия была непреклонна.

– Снять пароль на компьютере – немедленно! Я буду каждый день проверять его и твой телефон – больше никаких концертов, вечеринок и прочего. Только учёба!

– За что вы меня так ненавидите? – Мейси бросила последний взгляд на свои рисунки, уже продумывая то, как соберёт вещи и сбежит ночью к Арти, – ей уже есть восемнадцать, они ничего не смогут сделать. Но голос матери разрушил всё и на этот раз:

– И да, мы заколотили окно – твоё отвратительное бегство нас кое-чему научило.

Сердце Мейси ухнуло куда-то в живот. Происходящее обернулось настоящей катастрофой: если родители действительно начнут вести себя так, как пообещали, она не сможет закончить курс, она не сможет рисовать, она не сможет видеться с Арти… Новый год обещал начаться самым кошмарным образом – и Мейси не была уверена, что сможет смириться со всем этим, вынести и не сойти с ума. Она быстро забежала к себе в комнату, проверила, что окно теперь не открывается, и осела на подоконник, не сдерживая эмоций, – она бормотала о том, что ей просто нужно понимание, что она ничего плохого не делает, что она хочет жить настоящей, своей жизнью… А в это время мама сжигала на заднем дворе всё то, чем жила Мейси. Она наблюдала за этим почти ритуальным костром, и ей казалось, что в огне горит она сама.

* * *