Фанатки тоже пьют кофе на завтрак

– Но… – я все еще пыталась возражать, не веря в это.

– Будет лучше, если сейчас все закончится, – продолжала она, как ни в чем не бывало. – И у тебя будет шанс бросить его первой. Подумай.

В голове все смешалось.

Я вспоминала последние слова Джонатана во Франции: «Верь мне».

Для чего тогда эта женщина говорила мне все это? Для чего он звонил только перед вылетом и говорил, что любит? Я надоела? Такое может быть? Так быстро? А как же слова «будь со мной»? Нет, я не могла поверить в слова Райли, хотя часть меня никогда не верила, что я могу так много значить для звезды мирового масштаба Джонатана Коула.

– Я хочу сначала поговорить с ним, – насколько было сейчас возможно, уверенно сказала я, стирая слезы.

– Конечно. Ведь он уже завтра будет рядом с тобой. Только не забудь, что наш разговор должен остаться между нами, – она опять замолчала, обдумывая речь. – И еще, мы можем неплохо тебе заплатить. Ты даже останешься в выигрыше. Будешь свободной, с деньгами, если хочешь, я устрою тебя на какой-нибудь телеканал. Хотя, думаю, тебе и так сейчас будут поступать предложения…

Я чуть не подавилась этим предложением. Мне хотелось сейчас же отправиться в душ и помыться, чтобы не чувствовать всю грязь этого противного Голливуда.

– К тому же Коул все равно не бросит то, чем занимается. Только дурак расстался бы со всем, что он сейчас имеет. Да, и мы с Ником не позволим ему это сделать. Слишком много вложено в него.

Я чувствовала, чего ей хотелось сказать на самом деле. Что я самозванка и глупышка, которая влезла, захотела поживиться и тому подобное, что она сможет раздавить меня, как клопа, что я ничто, что… Но я сказала лишь:

– Да. Я понимаю, что вы никогда не позволите ему уйти. По крайней мере, пока он приносит хорошие деньги.

– Умница…

По щеке опять покатилась слеза, и я смахнула ее тыльной стороной ладони.

– Так что, если ты хочешь его спасти, спасти его карьеру, дело всей его жизни, тебе всего лишь надо будет набрать мой номер, – ее голос так и оставался на протяжении всего разговора слишком безжизненным и твердым. Она была акулой, которая прогрызала себе дорогу, глотая таких, как я.

– Я подумаю… – как на автомате, ответила я.

– До свидания, – резюмировала Райли.

Мир рушился, как карточный домик, падающий на один бок, и возможности поднять и поставить его на место совсем не осталось. Знаете, когда все падает, смешиваются масти, мысли, все вокруг превращается в хаос. Думала ли я об этом, когда загадывала желание и мечтала о самом красивом мужчине в мире? Нет, определенно, нет.

Я все прокручивала в голове слова Райли: «Ты уже ему наскучила. Натан не постоянен». Когда я успела? Или я изначально не была той, которая ему нужна? Может быть, он разочаровался во мне, как в женщине? Ведь я совсем неопытна и у меня было только два партнера. Но ведь все у нас было хорошо? Или я думала, что все хорошо, а Джонатан думал о том поцелуе? Или просто, на самом деле, он хороший актер, и все его «люблю» – это очень убедительные доводы, чтобы… Чтобы что?

Джонатан Коул – мужчина, которого хотят многие. Я думала, что ему даже не надо говорить каких-то особенных слов, чтобы девушки соглашались с ним пойти в постель. Или надо?

Голова шла кругом от того, что происходило в моей жизни за эти последние дни. В дурку загреметь было пару пустяков. Теперь я понимала, почему все звезды пьют антидепрессанты и проводят дни напролет на встречах с психологами. Такое давление кого хочешь лишит рассудка.

Обессилев ото всех этих размышлений, я рухнула на кровать и прижала к себе колени. Хотелось обхватить себя крепче руками и закрыться от всего мира, слезы лились, не переставая, я и не думала, что их так много накопилось.

Почему?!

Я не могла дышать, мне не хватало воздуха в этой квартире, которую снял Джонатан для нас. Хотелось успокоиться, но я не знала как. Вспомнив о милом подарке, который подарил мне Коул в первый мой приезд в Лондон, я решила найти башенку, ведь эта безделушка никогда не давала мне пасть духом. Но ее нигде не было. Вытащив чемодан из шкафа, я открыла его и поняла, что мой талисман умирает от одиночества где-то там, в пустынном логове Ноттинг Хилла, в квартире Тома.

Мне ничего не оставалось, как натянуть сапоги, пальто, замотать шарфом шею и, наплевав на все, отправиться на поиски, сквозь прохладную сумрачность Лондона. Я медленно шла вдоль домов, направляясь к шоссе, чтобы поймать такси. Метро с его шумностью и множеством человеческих глаз не привлекало сейчас совсем.

Но и в темноте улиц спрятаться от посторонних глаз не удавалось, за мной на почтительном расстоянии двигался автомобиль, из открытого окна которого высовывался объектив фотокамеры, нагло фотографирующей меня в этом ужасном состоянии. Но я ничего не могла поделать, я же не, мать ее, графиня Саксесская или как там ее.

Я завернула к подъезду какого-то дома, плюхнулась на ступени и, положив голову на ладони, опять зарыдала, весь мир мне вдруг показался совсем другим – жестоким, грязным, лживым и неприветливым. Не таким, каким я его видела пять дней назад.