Фанаты бизнеса. Истории о тех, кто строит наше будущее

Глосса Зимина о компании единомышленников

В компаниях-конкурентах работали в основном наемные работники. Учредители, как правило западные компании, набирали сотрудников, которым сами же не доверяли. Сейчас бы сказали, что у них всегда был конфликт между советом директоров и менеджментом. У нас таких понятий не было. У нас вообще не было никакого совета директоров. Была команда энтузиастов, работавшая дни и ночи. Которая для того, чтобы что-нибудь сделать – поставить базовую станцию в нужном месте, – могла пойти выпить с каким-нибудь управдомом: давай, мол, вместе дело сделаем. Кроме того, у нас с самого начала работали действительно профессионалы. Мы все-таки радиоинженеры, и все, что касается прохождения радиоволн в условиях городских агломераций, – это наше. И инженерная часть работ, я думаю, с самого начала была вне конкуренции. В других компаниях этими вещами вообще никто не занимался. Там приглашали каких-то иностранцев на роль консультантов, которые рисовали аляповатые проекты. У МТС, например, в первых сетях все антенны стояли только на зданиях АТС. Создать более или менее разумный проект в таких ограничивающих условиях в принципе невозможно[92].

Валерий Новоженин вспомнил случай, похожий на анекдот, произошедший при настройке базовой станции. «Работу выполнял американский специалист, – рассказал он. – На одном из узлов станции он обнаружил нештатную работу контроллера. По его заключению, блок необходимо было отправить в США для ремонта или замены. Это привело бы к срыву сроков запуска системы связи на несколько недель. Руководство проекта было в шоке. После недолгих консультаций с представителем компании Plexsys блок все же был вскрыт на месте, и через 10 минут проблема была обнаружена и устранена: некачественной оказалась пайка одного из контактов». В схожих случаях Оги К. Фабела II успокаивал иностранцев, объясняя: «Когда возникали неполадки в сети, инженеры просто отрубали ее и налаживали все, говоря при этом: “Не беспокойтесь. Русские привыкли к такому. В любом случае сейчас лучше, чем раньше”»[93].

Восхищаясь русской смекалкой, иностранцы все же не понимали, почему русские с трудом постигают азы продаж, и выступили с идеей торговой марки перед высшим руководством компании, аргументируя свое предложение тем, что покупателей привлечет дружелюбный, приятный и светлый образ, полностью противоположный тому, что достался «ВымпелКому» в наследство от военного института. Зимин не сразу поверил в эту идею. «У нас кончались деньги, все “горело”, а тут, как нам тогда казалось, – третьестепенное дело, мелочь – эмблема, – горячился он. – Предложили мужика с телефоном. Не то! Потом появилась пчелка, но пока еще с другим дизайном. И возникло английское слово “билайн” – кратчайшая линия. Решили: хорошо, что иностранцам понятно. К тому же пчелы… соты… сотовая связь… что-то в этом роде. И я, и мои коллеги сказали: ну, пусть будет это, и хватит глупостями заниматься. Это было 6 августа 1993 года»[94]. «Внешнему миру» марку продемонстрировали позже – 22 сентября: в этот день в Москве на Ильинке появилась первая растяжка «БиЛайн», а в Торгово-промышленной палате состоялся прием по случаю анонсирования начала работы сети[95].