Фанера Милосская

– Не, спасибо, обпилась уже. Слышь, Лампа, твоя бабка не хочет заработать? Я ей могу две тысячи в месяц платить, почти целая пенсия получится. Дорого, конечно, но я на все пойду!

– Прости, не понимаю, – абсолютно искренне ответила я. – Какая бабка? У нас никаких старух нет.

Верка прижала руки к груди.

– Помоги! Пожалей нас! Костя квасит каждый день, ниче его не берет. Ты же знаешь, я даже чертом одевалась – он не вздрогнул.

Я вспомнила, как испугалась, увидав у мусоропровода Веру в костюме дьявола, и кивнула.

– А тут затрясся, – продолжала соседка. – Ему старуха… ну та бабка, что у вас живет… два раза по морде заехала. Вот я и подумала: может, будет к нам бабушка по вечерам заглядывать, и тогда мой Якобинец ханку жрать перестанет? Главное, алкоголика напугать. И похоже, ей это удалось. Ох, как она ему вмазала!

Мне стало жаль Веру.

– Сейчас я тебе кое-что расскажу, только поклянись: никому во дворе слова не обронишь.

– Чтоб мне всю жизнь на бутылки работать! – топнула Верка.

И я изложила ей историю про Зему.

– А где можно купить кенгуру? – заинтересовалась Вера, после того как был окончен мой рассказ.

– Не знаю, – растерялась я, – в зоопарке, наверное. Только не советую тебе заводить дома сумчатое.

– Почему? Костя пить бросит!

– Думаю, начнутся другие проблемы, – ответила я. – Если честно, я даже не знаю, кто хуже: алкоголик или бесшабашная Зема.

Глава 21

– У-у-у-у! – завыла над ухом сирена.

Я резко села на кровати и, ощутив головокружение, рухнула назад в подушки. Что происходит? Будильник показывает ровно шесть утра, а я, как сейчас помню, поставила его на восемь. С какого перепугу часы начали трезвонить в несусветную рань?

Понадобилась пара минут, чтобы сообразить: звук несется не с тумбочки, а из коридора. Я опять приняла полувертикальное положение, схватила халат, и тут дверь в мою комнату резко распахнулась, на пороге появился Степаныч с горном в руке.

– Вставать! – заорал дед и поднес трубу ко рту. – У-у-у!

– Вы с ума сошли? – возмутилась я, прикрываясь одеялом. – Посмотрите, который час!

– Ясный день на дворе, – сообщил Степаныч. И следом гаркнул: – На поверку становись! Построение в коридоре, твой номер восьмой.

– А кто первый? – ехидно осведомилась я. – Вы?

– Она, – дед ткнул пальцем в Мулю. – Я не подлежу нумерации, командир – начальник, он вне списка.

Мне стало обидно. Получается, я последняя в коллективе?

– Мне не надо так рано вставать, – попыталась я сопротивляться.

Степаныч задудел в трубу.

– У-у-у! Согласно распоряжению утренняя поверка в шесть, завтрак через семь с половиной минут, далее отбытие по делам, отмыв территории, вскапывание рва безопасности, отработка шага по плацу, обед, десять минут свободного времени, обработка внутренних помещений от мыша, обход постов, смена дежурных и отбой!

– А личное время? – вздохнула я, нашаривая босыми ногами тапки. – И потом, у нас нет мышей, не говоря уж о плаце.

Понятно теперь, отчего родные сумасшедшего полковника решили избавиться от него хоть на недельку. Чтобы временно забыть о командире, никакого кляссера не жаль.

– На особом режиме пустых минут не предусмотрено, – заявил дедок.

Я вздрогнула.

– Простите, а где вы служили?

– Это сведения государственной важности, – надулся Степаныч. – Восьмой, не волынь, шагай на поверку!

– А как называлась воинская часть? – настаивала я. – Номер-то можно сказать?

– ИТК тысяча девятьсот восемьдесят четыре дробь сто сорок два «ге»! – рявкнул Степаныч.

Я поежилась. «ИТК» расшифровывается просто: исправительно-трудовая колония. Степаныч стерег зэков, отсюда его замашки. Делать нечего, пойду умываться, засыпать уже бессмысленно. Надеюсь, бойкого дедулю скоро заберут от нас, и мы забудем о побудках с горном.

Здание, в котором располагался офис фирмы Краминова, поражало великолепием: зеркальные стекла, полированный гранит, роскошные лифты, мраморная лестница, устланная безукоризненно чистым ковром. Очевидно, уборщиц тут – тучи.

Фирма Павла Львовича занимала два последних этажа. Я доехала до нужного, вышла из кабины и сразу налетела на стойку ресепшен, за которой восседала юная особа – естественно, красавица, блондинка с голубыми глазами и пухлыми губами, покрытыми розовой перламутровой помадой. На груди у нее висел бейджик «Каролина».

– Здравствуйте, – улыбнулась я, – Павел Львович заказал мне пропуск.

– Он предупредил, – затрясла длинными волосами Каролина, – вы Романова. В отдел пиара идете?

– Верно, – кивнула я.

– Сорок вторая комната.

– Спасибо.

– По коридору налево.

– Поняла.

– Идите осторожно, там ступенька.

– Вы очень внимательны.

– Еще шлепнетесь, – продолжала сверкать улыбкой девушка, – потом возни не оберешься – врачи приедут, труповозку ждать придется, пока тело не уберут…

Я вздрогнула.

– Чье тело?

– Так ваше, – весело пояснила Каролина, – там ступенька есть, побежите, шлепнетесь, лбом о пол хлопнетесь, и ку-ку, несите белые тапки.

– Надеюсь избежать подобной участи, – ошарашенно ответила я, – ноги пока не подкашиваются!