Фанера Милосская

Меня всегда удивляют заведения, где посетителей сажают за неудобные «спичечные коробки», а еду при этом раскладывают на здоровенные тарелки. Еще напрягают диваны – вроде удобно развалиться на мягкой мебели, но, чтобы спокойно поесть, мне нужен самый обычный стул. А салфетки! Ну почему повсеместно исчезли простые бумажные прямоугольники? Отчего их заменили куски полотна? Я, например, стесняюсь вытирать ими жирные губы и руки, кому-то ведь потом придется отстирывать пятна.

– Ничего не знаю, – привычно ответила Сандра, – ни о каких неприятностях не слышала.

– Сами же только что рассказывали про ступеньку, – напомнила я.

– Ах это! – опомнилась девушка. – Да, было. Но другого ничего не знаю. Про Полину в том числе.

Я улыбнулась.

– Мой лучший друг Володя Костин работает в милиции.

Сандра прижала ладони к щекам.

– Ой!

– Сейчас он занимается убийствами.

– Ай!

– Но начинал в простом районном отделении, – мирно журчала я, делая вид, что не замечаю все возрастающего ужаса собеседницы. – Одно время его даже отправили в так называемую детскую комнату возиться с малолетними правонарушителями. Так вот, очень часто школьники лет десяти, входя в кабинет, прямо с порога заявляли: «Я ничего не знаю о краже телевизора!» или «Слыхом не слыхивал, кто «Жигули» разул!» Понимаете?

– Нет, – одними губами ответила Сандра.

– Володя не успевал слова сказать, а дети уже сами говорили о телике и машине. Если они ни в чем не замешаны, откуда знали про происшествие? Вот и вы так. «Ничего не знаю про Полину». Я-то интересовалась Олегом!

По щекам Сандры потекли слезы.

– Павел Львович сказал, что вы частный детектив и мне надо быть с вами откровенной.

– Верно, я работаю в агентстве.

– Но это не милиция?

– Нет, конечно.

– Вы меня не посадите?

– Таких прав я не имею, – заверила я девушку. – Зато умею хранить чужие тайны и могу помочь тому, кто попал в беду. А с вами произошла какая-то неприятность? Или я ошибаюсь?

Сандра судорожно закивала, потом навалилась грудью на кукольный столик и зашептала:

– Вам не понять…

– Попробуйте объяснить, вдруг я въеду в ситуацию, – тоже понизив голос, ответила я.

– Мне не с кем посоветоваться!

– Понимаю.

– Мама в ужас придет. Вдруг меня с работы выгонят?

– Найдете новую службу.

– На хороший оклад очередь стоит, – простонала Сандра. – Я сейчас и. о. завотделом – получка ого-го какая!

Мое терпение стало иссякать.

– Послушай, хватит ныть, лучше рассказывай.

– Никто не сумеет мне помочь…

– Очень правильная мысль! – фыркнула я. – Трудно решить проблему, если ничего о ней не знаешь.

Сандра заморгала, потом начала комкать салфетку:

– Дайте честное слово, поклянитесь, что никому ни слова не скажете. Я и правда в беде…

– Обещаю! – торжественно заявила я. – Давай, решайся, хуже тебе уже не будет. Что случилось?

Девушка стиснула кулаки, прижала их к груди и завела рассказ…

Глава 22

После окончания школы Сандра не попала ни в МГУ, ни в МГИМО, ни в другое престижное место. Да она и не относила документы в вузы из топ-листа, девушка очень хорошо понимала, что ее шансы стать студенткой практически равны нулю. Особой тяги к знаниям Сандра не имела, и если честно, ей очень хотелось работать парикмахером – с детства она с удовольствием стригла кукол, а став постарше, делала прически одноклассницам. Вероника, мама Сандры, не имела ничего против хобби дочери и сама часто просила сделать ей укладку. Поэтому, сказав родительнице: «Я хочу поступить в парикмахерское училище», выпускница не ожидала никакого сопротивления.

И тут разразилась гроза. Впрочем, нет, сравнение с этим природным явлением в данном случае слишком слабое. Тайфун, ураган, цунами, смерч – вот более подходящие определения для того, что разразилось над головой девушки. Мама Вероника категорически запретила дочери даже думать о расческе и ножницах.

– Занимайся на досуге чем хочешь, но получи приличную профессию, – потребовала она и отправила дочь в институт менеджмента, психологии, философии и социальных проблем.

Естественно, учебное заведение было платным. Несмотря на красивое длинное название, знаний там практически не давали, зато диплом вручали через два года, и в нем стояли вожделенные слова – «высшее образование».

– Отлично! – обрадовалась Вероника, когда дочь продемонстрировала «корочки». – Теперь изволь возвращать долг, ведь на твое обучение ушли все накопления.

Сандра кивнула, чувствуя себя весьма некомфортно. Дело в том, что, кроме нее, в семье была вторая дочь, тоже названная в честь какой-то литературной героини. Но самое печальное заключалось в том, что Элиза страдала церебральным параличом, передвигалась в инвалидной коляске. До сих пор Вероника бегала по трем работам, а больную стерегла бабушка, у которой был крайне вздорный характер, но теперь Сандре предстояло найти денежное место, чтобы помочь маме.

– С высшим образованием устроиться легко, – была уверена Вероника, – мне добрые люди правильный совет дали, в рекламе шикарные оклады.