Фанфики к Альтернативе маршала Тухачевского

- Возможно, я огорчу Вас - ледяным тоном говорю я - но есть немало творцов, не наделенных выдающимися талантами. Истинных гениев очень мало - такова уж жизнь. Таких людей можно разделить на две качественно разные страты. Представители первой страты упорно работают над собой, совершенствуя свой талант, пусть и небольшой - что же, эти люди заслуживают уважения, а их таланту находится свое применение и признание, пусть и не такое значительное, как гениям. Входящие во вторую страту встают на путь самообмана и ненависти, тем самым выжигая свою душу и свой талант: они уверяют себя и окружающих в том, что они являются гениями, а вся вина за их жизненные сложности лежит на 'проклятой власти', преследующей их за их убеждения. Естественно, это не проходит им даром, поскольку талант подобен цветку, который надо растить, холить и лелеять - постепенно они превращаются в агрессивных бездарностей, ненавидящих все и вся.

Ахматова, Гумилев и Чуковский молчали - им не понравилась моя жесткость, но не признать справедливость моих слов они не могли.

Лида бросает злобные взгляды - на меня и Лючию, на Ахматову, на Гумилева, на своего же отца. И со слезами тычется лицом в подушку, сквозь рыдания слышу "ненавижу, проклятые!'. Тяжелый случай - возможно, когда-то у нее и был неплохой интеллект, но сейчас не осталось ничего, кроме заученных наизусть шаблонных фраз, заменяющих мысли.

-Простите, Анна Петровна, Вы дворянка? - спрашивает Ахматова.

-Мой отец был рабочим на Балтийском заводе - отвечаю я - а мать, домашней прислугой. Ну а я училась в университете здесь, в Ленинграде, но не закончила, началась война - пошла добровольцем на фронт.

-Удивительно - говорит Анна Андреевна - а, я была уверена... Да, милочка, не подскажете, Вы свою шляпку где покупали?

-В Москве, в доме итальянской моды - отвечаю я, удивляясь неожиданному переходу темы.

-Тогда, милочка, вам не сказали, про неписанное правило: после пяти вечера, не носят шляпок с полями больше пяти сантиметров! - говорит Поэтесса, придирчиво оглядывая меня - хотя замечу, что вкус у вас явно есть.

- Огромное Вам спасибо, Анна Андреевна - я этого не знала - искренне благодарю я, понимая, что Ахматова продемонстрировала мне свое расположение.

- Если Вы согласитесь принять мою визитную карточку.. - я делаю паузу - и, дождавшись кивков Гумилева и Чуковского, и, царственного наклонения головы, иначе и не скажешь, Ахматовой, протягиваю им свои визитные карточки, где аккуратно указаны мои имя, должность, служебные телефоны. - Буду очень рада быть Вам полезна, всем, что в моих силах.

- Спасибо, Анна Петровна - отвечает Ахматова, при явном согласии во взглядах у мужчин и аккомпанемент доносящихся с дивана всхлипываний.

- Было очень приятно с Вами познакомиться - но, время позднее, так что я вынуждена просить у Вас разрешения откланяться - вежливо говорю я.

- Нам тоже было приятно с Вами познакомиться - вежливо, по праву хозяйки, говорит Анна Андреевна - позвольте пожелать Вам доброй ночи.

- Спасибо! И Вам всего доброго - прощаюсь я.

- Я Вас провожу - вызывается Лев Николаевич.

- Спасибо - благодарю я.

Выходим в прихожую, Лев Николаевич подает нам плащи, аккуратно одеваемся перед зеркалом, поправляем шляпки. Все это время в комнате тишина - но не гробовая, а, скорее, задумчивая..

Когда мы садились в машину, я посмотрела наверх - в освещенном окне третьего этажа видны были четыре силуэта. Хотела бы я знать, о чем будет разговор - но не было у меня скрытой камеры и микрофона.

- Аня, ну ты была просто чудо! - замечает Лючия, бывшая безмолвной зрительницей весь эпизод - и что теперь в итоге имеем?

- Что имеем, Люся - три ярких, очень неординарных человека, смею надеяться, сыграют в истории нашей страны намного более полезную роль, чем в иной реальности. Стоило это потраченных нескольких часов, как ты считаешь? - задумчиво отвечаю я. Так Пономаренко и доложу. С подробным отчетом - в сумочке у меня был спрятан предмет из будущего, диктофон, как раз на наш разговор хватило.

Грузинский батальон пережил бомбежку в подвалах. Днем он был отправлен на усиление обороны порта. К этому моменту в порту сложилась патовая ситуация - остатки командос и морпехов залегли на узкой полосе вдоль причалов, но у немцев, изрядно прореженных бомбежкой и артобстрелами с моря, просто не было свежих частей для того, чтобы сбросить измотанных до предела английских десантников в море.

В этой ситуации грузинский батальон получил приказ на контратаку. Гордые сыны Кавказа подошли к каменной стене, служившей своеобразной линией фронта между англичанами и немцами, и начали забрасывать англичан ручными гранатами - лезть через стену, нарываясь на английские пули, не хотелось никому.

В этот момент за спиной грузин раздался нечеловеческий рев, подкрепленный десятком пулеметных очередей поверх голов славных борцов с коммунизмом: "Шайзе! В атаку, свинячьи дети! В нужнике утоплю, свинячье говно!".