Фанфики к Альтернативе маршала Тухачевского

- Тогда все висело на волоске - твердо сказала я, глядя Вождю в глаза - и надо было обеспечить приемлемый уровень контроля всей этой публики - в противном случае, вал антисоветской пропаганды мог стать той самой 'последней соломинкой'.

- Верно, товарищ Лазарева - согласился Сталин. Сейчас, конечно, все не так тяжело, как тогда - но всплеск антисоветчины нам и сейчас не нужен. Кроме того, в этих союзах, среди всей этой швали есть и искренне заблуждающиеся люди - дельные люди; не говорю о том, что там хватает действительно наших людей. Есть мнение, что от первых может быть большая польза Советскому Союзу - но их надо привлечь на нашу сторону. Так что Вы скажете?

- План надо переделывать и дополнять - доложила я - надо будет все делать постепенно и незаметно, чтобы не встревожить эту публику раньше времени; одновременно надо будет приложить все усилия, чтобы сделать нашими союзниками действительно талантливых людей.

- Вы когда-нибудь встречались с волками? - спросил Вождь.

- Нет, товарищ Сталин - честно ответила я.

- А мне, в сибирской ссылке, доводилось - знаете, товарищ Лазарева, волчья стая никогда не бросается на добычу сломя голову - неторопливо сказал Сталин - волки всегда умело обкладывают жертву, так, чтобы она и сбежать не смогла, да и возможностей для сопротивления у нее было как можно меньше.

- Спасибо, товарищ Сталин - я все поняла - искренне поблагодарила я.

- Это хорошо - ну что же, работайте - отпустил меня Вождь.

Пока я размышляла о достижении трех поставленных перед собой целей из четырех - мне удалось перетащить на свою сторону Льва Николаевича, почти перетащить - Анну Андреевну, всерьез заинтересовать Корнея Ивановича - 'не вынесла душа поэта', точнее, то, что заменяет душу у антисоветчицы и русофобки Лидии Корнеевны.

- И пусть - криком кричит она с дивана - если эта проклятая страна, в которой мы вынуждены жить, упустила возможность измениться в этой войне, придется ждать следующей! Неужели Вы не понимаете того, что если Запад не победит эту отсталую страну, то мы никогда не увидим свободы?! Единственный наш путь к свободе - поражение в следующей войне! За это не жалко никакой цены, даже самой ужасной!

- Лида! - кричит на дочь Писатель - немедленно замолчи!

Но Лидию Корнеевну несет уже неостановимо - я могу только порадоваться тому, что родители явно мало пороли ее в детстве, вкладывая болезной если не ума, так знакомства с постулатом 'Молчи - за умную сойдешь!' - она надменно вскидывает голову и декламирует:

Подумаешь, опять спасли Россию?

А, может, лучше было - не спасать?

Реакция Льва Николаевича на такое предсказуема просто со стопроцентной точностью - его просто перекашивает в брезгливой гримасе. Что же, это не удивительно - он достойный сын своего отца, дворянин в изначальном значении этого понятия, воин и патриот Отечества, для него это вопрос чести, независимо от отношения к власти. Но, с большим удовлетворением я подмечаю боковым зрением брезгливую гримасу и на лице Анны Андреевны - как-никак, она дочь и сестра офицеров Русского Императорского Флота, супруга офицера Императорской Армии, мать моряка советского ВМФ - зря Лидия Корнеевна оскорбила страну, которой служили мужчины Ахматовой, такого ей Поэтесса не простит!

- Простите, Лидия Корнеевна - следует ли понимать Вас так, что Вы отказываете нашей Родине в праве на выбор своего пути? - с ледяной вежливостью спрашиваю я.

- Да! - даже не кричит, а орет доченька. - Зато мы будем свободны!

- Я даже не буду тратить время на то, чтобы доказывать тот очевидный факт, что желаемая Вами свобода является свободой полицая при фашистских оккупантах - полагаю, присутствующим это очевидно - я столь же вежлива, но льдом в моем голосе можно насмерть замораживать птиц на лету; во взгляде Писателя, обращенном на меня, сейчас только первородный ужас - его можно понять, доченька уже наговорила себе на срок. - Но мне, признаться, интересно - как бы Вы назвали писателя ли, мыслителя ли, неспособного создать ничего своего, а, лишь повторяющего чужие мысли?

Доченька смотрит на меня, как баран на новые ворота - она явно не понимает ни подтекста вопроса, ни, хотя бы того, зачем я его задала.

- Анна Андреевна, позволю себе задать этот вопрос Вам - как бы Вы назвали такого писателя или философа? - сейчас в моем голосе вежливое уважение к признанному авторитету.

- Полагаю, Анна Петровна, ответ на Ваш вопрос очевиден - это слабый писатель или философ - пожимает плечами Ахматова, в отличие от Чуковской все прекрасно понявшая, но не упустившая случая поставить на место забывшуюся гостью.

- Благодарю Вас, Анна Андреевна - Вы разрешили мои сомнения - благодарно улыбаюсь я Ахматовой. - Насколько мне известно, идея 'Чтобы нация умная завоевала нацию глупую-с' не оригинальна уже полвека, если не больше. Что же касается права России на свой путь, то его признает сам Тойнби, автор цивилизационной теории, сформулировавший принцип 'Цивилизация есть ответ на вызов', выделивший Россию в отдельную самобытную цивилизацию.