Фанфики

Вой у меня в коленях переходит в истерическое безудержное икание. Вот только этого мне не хватало. Даже воды под рукой нет!

Пытаюсь уложить, успокоить. Судороги икоты отдаются в битых мышцах, она дёргается и судороги продолжаются. Как бы не угробить девушку. Попытки встать, позвать Сухана, пресекаются на корню: вцепилась так… синяки будут и у меня.

— После же этого, первого… яителя, сюда явился дух твоего покойного мужа.

— И-ик… А?

Переключение внимание часто снимает рефлекторные судороги. Переключение обеспечивается произнесением полного абсурда. Абсурд должен быть хорошо аргументирован:

— Ты сама-то прикинь: ладанка — освящённая, из самой Святой Земли. Как же бес мог тебе всунуть, если бы она у тебя уже там была? Значит — её туда поместили после. Ладанка была в закрытом гробу — кто, кроме покойного кречетника мог её оттуда взять? Сделало это не бесовское отродье — бесы святых вещей взять не могут, жжёт их сила господня.

Внушение всегда должно основываться на упоминании очевидных, общеизвестных истин.

Теперь — дедукция, «от общего к частному»:

— Кто о тебе более всего по жизни заботился? — Муж твой покойный. Вот он ладанку в тебя и вложил, дабы бесовщина более не лазила. Я так думаю, что этот «жёлудь» работает противозачаточным средством: бесовское семя от освящённой вещицы должно сгореть. У тебя печёт? То-то. И, глянь — тот же знак, что и на ошейнике — рябиновый лист. Знак того, что тебе надо идти к Акиму и проситься под его волю, чтобы он тебя защитил.

Икать перестала, чуть всхлипывает, глаза… Что-то я часто «рублёвые» глаза вижу. А ведь ничего нового. Опять же — русская классика, многократное соитие с разными партнёрами в рамках христианской традиции. Пушкин, «Гаврилиада»:

   Он улетел. Усталая Мария
   Подумала: «Вот шалости какие!
   Один, два, три! — как это им не лень?
   Могу сказать, перенесла тревогу:
   Досталась я в один и тот же день
   Лукавому, архангелу и богу».

Теперь — о «проситься под его волю».

Усыновление-удочерение в «Русской Правде» не прописано. Такого распространения, как в Древнем Риме — не имеет.

В Римской Республике действовало, со времён братьев Гракхов, сословное резервирование должностей: два римских народных трибуна могли быть избраны только из плебеев. Поэтому патриции, тот же Цезарь, должны были пройти процедуру усыновления плебеем.

Практически нет на «Святой Руси» и опекунства. Единственный случай: если вдова выходит замуж второй раз — её малые дети могут быть переданы, вместе с имуществом их покойного отца, опекуну из числа взрослых мужчин-родственников покойного.

Есть требования защиты имущества детей от первого брака. Хорошо проработанные законы, а не примитивные формулировки типа коранической нормы: «Не проедайте имения сирот».

Мухаммед проповедовал людям, для которых богатство заключалось в скоте. Формулировки от Иисуса типа: «кесарю — кесарево, богу — богово» в Коране были бы неуместны: бедуины не знали об уплате налогов золотыми и серебряными монетами. Так и «Русская Правда» написана для довольно продвинутого в имущественном отношении общества.

У средневековых христиан есть ситуация княжеского опекунства, но она относится только к девицам, а не к вдовам, и связана с вассальными владениями:

«Аже в боярехъ любо въ дружине, то за князя задниця не идеть; но оже не будеть сыновъ, а дчери возмуть» — наследство-«задница» может остаться и дочерям, при отсутствии сыновей.

Тогда сюзерен выдаёт их замуж. Эта ситуация лежит в основе и «Айвенго», и «Чёрной стрелы» Стивенсона.

Раз нет закона — делаем по собственному соображению. «Всё, что не запрещено — разрешено». Например: добровольный двусторонний договор. Обмен права управления движимым и недвижимым имуществом на защиту от сексуальных посягательств потусторонних сущностей.

Теперь нужно по О.Генри — дать что-то конкретное в руки:

«Я принципиально никогда не брал у своего ближнего ни одного доллара, не дав ему чего-нибудь взамен — будь то медальон из фальшивого золота, или семена садовых цветов, или мазь от прострела, или биржевые бумаги, или порошок от блох, или хотя бы затрещина».

Или — не в руки. Но — конкретное.

— Открой рот. Ладанку эту положи на язык. Дабы никакое бога хуление или призывание врага рода человеческого ты, хоть бы и по незнанию, свершить не смогла — запечатываю тебе уста. Будешь носить её непрерывно, не вынимая, 40 дней. Говорить — только в моём присутствии и с моего позволения. Когда же будешь есть, или пить, или спать, или иное что, с моего позволения делать, вложишь ладанку туда, где она тобой найдена была. И будешь там держать, пока нужда не пройдёт.