Читаем Фанни и Александр полностью

Фанни и Александр

Эмили: А унижение?

Эдвард: Наказанием господь принуждает нас к послушанию. Наказание может показаться унизительным, но оно необходимо. И кроме того, Эмили, наказание, полученное из любящих рук, не может быть унизительным в более широком смысле этого слова. Любовь и уважение не имеют ничего общего, а язык любви порой бывает весьма суров.

Эмили: Только тебе и говорить о любви.

Эдвард: Ты изволишь насмехаться. (Пауза.) Может быть, закончим этот разговор и пойдем спать?

Эмили: Ты запер его на чердаке.

Эдвард: Естественно. Ему требовалось побыть одному.

Эмили: Ты же знаешь, он боится темноты.

Эдвард: В это время года ночи светлы, и тому, у кого совесть чиста, бояться нечего.

Эмили: Я способна тебя убить.

Эдвард: Подобными мыслями ты вредишь ребёнку.

Эмили: Наш ребёнок никогда не увидит света.

Эдвард: Поостерегись говорить такие вещи, Эмили. (Пауза.) Мать, которая в состоянии болезненной ненависти к своему мужу хочет погубить своего ребёнка. Что делают с такой матерью? (Пауза.) Помещают в дом для душевнобольных, Эмили.

Эмили: Ты меня не запугаешь.

Эдвард: Я обязан внушить тебе страх. Но я делаю это с тяжелым сердцем, ибо, несмотря ни на что, люблю тебя. (Встает, подходит к ней.) Пойми же наконец, ты должна меня слушаться, должна подчиниться, должна осознать свой долг жены и матери. Ты слабая женщина, Эмили, а беременность изнуряет твои силы. С этого момента ты будешь находиться в специально отведенной комнате, в которой мы постараемся обеспечить тебе максимум удобств. Хенриэтта и моя мать будут по очереди ухаживать за тобой. Твоя свобода пока будет несколько ограничена. Мы должны быть очень осторожны. (Пауза.) Учти также: малейшая попытка с твоей стороны взбунтоваться или связаться с внешним миром немедленно отразится на благополучии твоих детей. Ты побледнела от ненависти и гнева, Эмили. Советую тебе успокоиться и обрести мужество. Ты жила в искусственном мире, опутанная искусственными чувствами. Я обязан научить тебя и твоих детей жить в реальном мире. Не моя вина, что действительность — ад. В этом мире, в этой действительности, Эмили, замучили и распяли Иисуса Христа. (Пауза.) Своей безответственностью ты вынудила меня взять на себя ответственность не только за твоих детей, но и за тебя саму. Это тяжелое бремя, и я чувствую страшное одиночество.

Эмили подавляет крик.

Эдвард (с нежностью): Я обыкновенный человек, и у меня много недостатков, но я облечен могущественным саном. Сан всегда сильнее того, кто его носит. Человек, живущий Саном, становится рабом Сана. Он не имеет права на собственные мнения. Он живет только для своих сограждан и лишь в этом подчинении обретает жизнь. Его рабство — это его свобода. Я люблю тебя, Эмили, я люблю тебя больше, чем кто бы то ни было в этом мире, бог тому свидетель. Но ты угрожаешь моему Сану своими безумными и опасными попытками разрыва, своими постоянными разговорами о разводе. Этому необходимо помешать. Ты должна научиться смиренно покоряться той силе, которой мы оба служим.

Эмили кричит.

Эдвард бьёт её по губам.

Эмили: Я проклинаю тебя. Я проклинаю твоего ребёнка, которого ношу под сердцем. Я вырву его из себя собственными руками и уничтожу его, как ядовитую гадину. Ежедневно, ежечасно я буду желать твоей смерти и изобрету для тебя пытку, ужаснее которой не в состоянии представить себе ни один человек.

Эдвард: Мы проходим долиною плача, Эмили. Мы проходим долиною плача и открываем в ней источники.

<p>ДЕМОНЫ</p></span><span>

Жарким сентябрьским днем во двор Епископской резиденции въезжает телега. Рядом с кучером сидит Исак Якоби в шляпе и зимнем пальто. На пустой телеге лежат два молодых парня. Пыхтя и отдуваясь от жары, они пьют пиво. Еврей велит кучеру ждать, входит на крыльцо и барабанит в дверь. Открывает фрекен Хенриэтта. Она с отвращением смотрит на посетителя.

Хенриэтта: Добрый день, господин Якоби.

Исак: Добрый день, фрекен Вергерус. Надеюсь, я не...

Хенриэтта: По какому делу?

Исак: Его Высокопреподобие не...

Хенриэтта: Он пишет проповедь и просил его не беспокоить.

Исак: Тогда, может быть, я могу поговорить с госпожой?

Хенриэтта: Она нездорова и сейчас отдыхает.

Исак: И просила её не беспокоить?

Хенриэтта: Моей матери нет дома, а мне некогда.

Исак: Я не очень уверен, что...

Хенриэтта: Весьма сожалею, господин Якоби.

Исак: Вполне возможно, что Его Высокопреподобие будет недоволен, если я не сумею...