Фантастическая проза. Том 2. Младенцы Медника

— Давид, ты говоришь, словно сам не жил в Баку до тридцати пяти лет, — Григорович закурил. — Кстати, что с этим типом, который сгорел в машине? Что-нибудь прояснилось?

— Обгорел он хорошо, — Маркиш недовольно мотнул головой. — А так — ничего особенного. Машину он взял в Иерусалиме позавчера. В пункте проката. Машина оформлена на имя Герхарда Вахта, туриста из Германии.

— И что же?

— А то, — с неожиданной злостью выпалил Маркиш. — Этот самый Герхард Вахт оказался одним из молодых людей, посетивших прошлой ночью родильное отделение. Сейчас он лежит в морге с перерезанным горлом и не может ответить, кому он отдал ключи от машины. Кстати, он тоже выходец из России!

— Я думаю, что к больнице они приехали втроем. Двое пошли изымать ребенка, а третий остался в машине. Потом он увидел, что женщина уходит из больницы, решил исправить ошибку товарищей, но не справился с управлением машиной.

— Ты хочешь сказать, что он ждал у больницы три дня? — с сомнением сказал Маркиш. — Глупая версия. Самая глупая версия из тех, которые когда-то высказывались при мне. Впрочем, чего еще ждать от почти коренного еврея? Бог слишком ласково гладил вас по голове. Это с его-то ручкой! Но то, что они были вместе, не вызывает сомнения. Все трое из одной группы. Хотел бы я знать, зачем им нужен новорожденный еврейчик, который никогда не видел папы и еще не привык к материнскому молоку!

— Я все-таки думаю, что все дело в неизвестном нам отце. Быть может, заказ на ребенка поступил именно от него. Мы пока не знаем, с кем эта девица спала. Быть может, папа его из этих крутых новых русских и хотел вернуть ребенка в Россию. А может, он хотел избавиться от него, чтобы не иметь никаких имущественных проблем.

— Выглядит красиво, — снова засомневался Маркиш и принялся смотреть, как уплывают кольца сигаретного дыма в сторону окна, за которым плавило асфальт солнце. — Только вот писано это вилами по воде.

— Как-как? — заинтересовался Григорович.

— Вилами по воде, — повторил Маркиш. — Значит, безосновательно.

— Красивая идиома, — сказал Григорович. — Я запишу. Давай по слогам, Давид.

— Лучше отправляйся и собери всю информацию по этим двум туристам, — Маркиш щелкнул пальцами. — На этого Герхарда Вахта и второго… Его установили?

— Еще вчера, — сказал Григорович. — Зря ты говорил, что мы работаем медленно. Что можно, было сделано в первый же день. Это русский. Точнее — грузин. Мачарашвили Мелитон Гочиевич. Представлял в Германии московскую фирму «Элегант». Ничего особенного — торговля ширпотребом, залежавшимся в магазинах мюнхенских колбасников. Двадцать семь лет, бывший борец. Между прочим, мастер спорта международного класса по вольной борьбе. В 2006 году, после того как получил серьезную травму на ковре, ушел из спорта. Некоторое время подвизался в комитете по физической культуре, потом ушел на вольные хлеба в этот самый «Элегант». К нам прилетел рейсом «Ганза» в качестве туриста. Захотел поскорбеть у Стены плача. Между прочим, прилетел он одним рейсом с Вахтом, но места у них в разных салонах.

— Это ни о чем не говорит, — вздохнул Марки. — Кто еще летел этим рейсом? Подходящие кандидатуры есть?

— Подходящие в смысле чего? — поднял брови Григорович.

— В смысле третьего трупа… Того, кто сгорел в машине.

— Я попросил полицию принять меры к местонахождению каждого из пассажиров, прибывшим этим рейсом, в возрасте от двадцати одного года до тридцати пяти лет, среднего роста, среднего телосложения и к тому же блондина. Таких набралось семь человек. Двоих можно отбросить сразу, они приехали в Израиль в деловую командировку в Министерство сельского хозяйства. Остается пятеро. Их данные я списал из заполненных при въезде деклараций. Результаты проверки обещали сообщить к вечеру.

— Работайте, работайте, — покивал Маркиш. — И запросите у русских информацию об этом борце. Что у них есть на него. Сейчас бывшие спортсмены часто начинают криминальную жизнь. Заодно узнайте, имел ли гешефт в России Герман Вахт и не пересекались ли там его пути с некой Эллен Гриц?

Глава третья

Террористы опять обстреляли Хайфу.

Шесть ракет легли почти в центре города, наполовину разрушив жилой дом, и сожгли два автомобиля на платной стоянке. Маркиш пил кофе и думал, что все это будет продолжаться долго. Ненависть между арабами и евреями слишком долго зрела, чтобы закончиться вдруг и без неприятных последствий. И дело было даже не в образовании Израиля, не в захваченных в ходе Шестидневной войны территориях, все упиралось в менталитеты и уклад жизни, который у обеих сторон был слишком разным, чтобы эти стороны поняли друг друга.

Ведь было же — ходили дочери сионские, искали по всему городу и не находили ничего, чем голод утолить. Обессиленные они падали и умирали на всех углах улиц, а дети пробирались к ним и, припадая к груди, брали пустые сосцы в рот, но молоко не шло из остывших грудей — и исходили голодом дети, и падали мертвыми на грудь матерей своих.