Фантастическая сага

– Можешь выпить пива, я поставила его в холодильник. Нужно прикончить почти двадцать бутылок, а я его не люблю. – Она обернулась в дверях и улыбнулась. – Кроме того, ты же работаешь. Ты меня допрашиваешь. Ведь я важная свидетельница?

Первый глоток холодного пива доставил Энди огромное наслаждение. Ширли села напротив и стала пить холодный кофе.

– Как идет дело? Или это служебная тайна?

– Никаких тайн. Оно идет медленно, как и все дела. Работа полиции не имеет ничего общего с тем, что показывают по телевизору. В основном скукота, хождение вокруг да около, составление служебных записок, писание рапортов – и надежда на какую-нибудь «подсадную утку».

– Я знаю, что такое «подсадная утка»! А что, действительно есть «подсадные утки»?

– Если бы их не было, у нас бы не было работы. Бо́льшую часть информации мы получаем от осведомителей. Большинство мошенников глупы и слишком много болтают, а когда они начинают говорить, поблизости обычно кто-то слушает. Вот и сейчас кто-то треплется, иначе и быть не может.

– Что ты имеешь в виду?

Он отхлебнул еще пива – чудесный напиток.

– В этом городе живут свыше тридцати пяти миллионов человек, и сделать это мог любой из них. Я обегаю всех, работавших ранее в этом здании, и допрошу их, я попытаюсь разузнать, откуда взялся ломик, но задолго до того, как я закончу, люди на самом верху перестанут беспокоиться об О’Брайене и меня отзовут – вот и все.

– Ты говоришь как будто с сожалением.

– Да, ты права. Я люблю и знаю свое дело, но мне всегда мешают его делать. У нас работы выше головы, и так было всегда, сколько я себя помню на службе. Ничего никогда не завершается, ни одно дело не расследуется до конца, люди ежедневно безнаказанно совершают убийства, и, похоже, это никого не волнует. Если только нет какого-либо политического резона, как в случае с Большим Майком. Да и тогда никто в действительности не интересуется им, а беспокоятся только за свои шкуры.

– А можно взять на работу больше полицейских?

– На какие шиши? В городском бюджете нет денег, почти все уходит на пособия социальной помощи. Поэтому заработки у нас низкие, полицейские берут взятки, и… ты же не хочешь прослушать лекцию о наших проблемах!

Он допил остатки пива. Ширли вскочила:

– Давай я достану тебе еще одну.

– Нет, спасибо, не на пустой желудок.

– Ты еще не ел?

– Проглотил несколько крекеров. Совсем не было времени.

– Я сейчас приготовлю тебе что-нибудь. Как насчет бифштекса?

– Ширли, перестань… у меня из-за тебя будет сердечный припадок.

– Нет, в самом деле. Я купила мясо для Майка… в тот день. Оно так и лежит в морозильнике.

– Я не помню, когда в последний раз ел мясо… да и с тех пор, как я видел соевый бифштекс, тоже много времени прошло. – Он встал и взял ее за руки. – Ты чересчур обо мне заботишься.

– Мне это нравится, – сказала она и несколько раз быстро его поцеловала. Потом повернулась и пошла на кухню.

Забавная девчонка, подумал он и дотронулся языком до следов помады у себя на губах.

Ширли хотела есть в гостиной за большим столом. Но на кухне был столик у окна, и Энди предложил сесть там.

Бифштекс получился отличный, огромный кусок мяса величиной с ладонь; когда Ширли положила его на тарелку, Энди почувствовал, что рот наполнился слюной.

– Пополам, – сказал он, разрезал его и положил половину на другую тарелку.

– Обычно я жарю себе овсяные лепешки…

– Их мы съедим на десерт. Сегодня начало эры равноправия.

Она улыбнулась и молча села.

«Черт, – подумал он, – еще один такой взгляд – и я отдам ей все».

Кроме мяса, она подала на стол морской салат, крекеры с соусом и еще одну бутылку холодного пива, из которой позволила налить себе только полстакана. Мясо было неописуемо вкусным. Энди резал его на крошечные кусочки и медленно жевал, смакуя. За всю жизнь ему не приходилось есть так вкусно. Покончив с едой, он откинулся на спинку стула и удовлетворенно вздохнул. Хорошо, даже чересчур хорошо, и он понимал, что это долго не продлится.

– Надеюсь, ты не сердишься, что прошлым вечером я так надрался?

Это прозвучало грубо, и он пожалел о сказанном в то же мгновение.

– Я не сержусь, милый.

«Милый!» – усмехнулся он про себя.

– Меня по-разному называли, но так – еще никогда. Я думал, ты рассердилась, что я вернулся.

– Я просто была занята. В квартире бардак, и ты голодный. Кажется, я знаю, что тебе нужно.

Она обошла стол, села к нему на колени и обняла за шею. Затем последовал поцелуй. Оказалось, что лифчик у нее застегивается спереди на две пуговицы. Он расстегнул их и прильнул лицом к гладкой ароматной коже.

– Пойдем в комнату, – прошептала она.

Она лежала рядом с ним – обессилевшая, совершенно не стыдясь того, что его пальцы рассеянно блуждают по ее телу. Изредка из-за закрытого окна доносились какие-то звуки. Завешенные шторы хранили полумрак и уединение спальни. Он поцеловал ее в уголок рта, и она, закрыв глаза, сонно улыбнулась.

– Ширли… – начал он и замолчал.

Он не мог выразить свои чувства словами. Однако его ласки были красноречивее всяких слов. Ширли придвинулась к нему поближе. Голос ее звучал хрипло.