Фантастические повести и рассказы

— А потом я работал. Правда, как теперь оказалось, совершенно напрасно.

— Почему?

Он только хмыкнул в ответ. Затем взял свою чашку в ладони и стал медленно отхлебывать из нее, упершись локтями в стол. Потом вдруг спросил:

— А каковы ваши полномочия?

— Я наблюдатель.

— Просто наблюдатель?

— Да, — я пожал плечами, как бы удивляясь вопросу. Говорят, что мне удается врать не краснея. Не знаю, почему так получается. Внутренне я всегда чувствую себя при этом отвратительно и готов сквозь землю провалиться. Такая уж у меня работа.

— Жаль, — он взял из вазочки на подносе сухарик, неуловимым движением сунул его в рот, с хрустом разжевал. — Очень жаль. Да вы пейте чай, а то остынет. Не тот аромат.

Я взял чашку, сделал несколько глотков, потом спросил:

— Почему жаль?

— Потому что будь у вас полномочия, я бы убедил вас прикрыть немедленно все это.

— Что прикрыть? — Я чуть не подавился от неожиданности.

— Да весь этот проект. Нашу базу. Все, чем мы тут заниматься пытаемся. Свернуть по-быстрому, и назад, на Землю. Как бы и не было нас здесь никогда.

— Любопытная мысль, — сказал я, тоже взял сухарик из вазочки, положил себе в рот. Но хрустнуть так же, как Рубаи, не сумел. К счастью, потому, что хрустнул бы не сухарик, а мои зубы. — Слушайте, как вы их жуете?

— Виноват, не предупредил. Специальный рецепт, собственное приготовление. Вы его размочите.

— Хорош рецепт, — я покачал головой, затем последовал его совету и отхлебнул глоток чая. Чай действительно был хорош. Насчет рецепта это была лишь фигура речи.

— Так почему бы вы прикрыли проект? — спросил я, когда справился с сухариком.

— Ну хотя бы потому, — сказал он, немного подумав. — Что цели, которые он ставит, пока недостижимы. И чем дольше мы здесь работаем, тем меньше нам остается путей для отступления.

— А что, по-вашему, сейчас еще остается возможность отступить?

— Да. Все определяется конечной целью. Если мы осознаем недостижимость этой цели, то такая возможность всегда будет. Существенно лишь то, что чем раньше мы отступим, тем меньшими будут потери.

— А как же быть с онгерритами, прошедшими восьмой метаморфоз?

— Это, инспектор, проблема этического порядка. И она, по моему мнению, в принципе неразрешима. Я думаю только, что, раз уж они как-то без посторонней помощи миллионы лет, то и впредь обойдутся. В конце концов, нас оправдывает в конечном счете то, что не мы инициировали демографический взрыв. Ведь определенно же известно, что те, кто проходит сегодня восьмой метаморфоз, первый метаморфоз прошли еще до принятия решения о воздействии. Это для тех, кому нужны оправдания. И чем раньше онгерриты поймут, что совершили ошибку, доверившись нам, тем с меньшими потерями сумеют они преодолеть ее последствия. Ведь надежды-то все равно нет — иначе я не сидел бы сейчас без дела.

— А что, ее действительно нет?

Он допил чай, поставил чашку, зажал в кулак свою рыжую голову. И минуту просидел молча, глядя куда-то в бесконечность за моей спиной. Потом сказал:

— Видимо, действительно нет. По крайней мере, пока. Хотя в науке случаются иногда чудеса. Но нельзя же надеяться на чудо. Понимаете, когда вырабатываешь план действий, нельзя надеяться на чудо. Даже если с тобой работает волшебник вроде нашего Ваента. Слишком дорого потом такая надежда обходится.

— Как я понимаю, синтез вам не удается, и путей его осуществления не видно?

— Если бы мы просто не видели путей, было бы еще терпимо. В том-то вся и суть, что путь есть. Простой для понимания, но абсолютно нам недоступный. И старик никак не хочет понять, что это само по себе перечеркивает все наши попытки двигаться в другом направлении!

Это было новостью. Этого не было в материалах, которые я изучал. Там было определенно сказано, что способ синтеза бета-треона, над которым бились сейчас не только химики на Кабенге, но и еще в пяти лабораториях на Земле, пока неизвестен. И все — если исключить обширный список перепробованных вариантов.

— Какой путь? — спросил я, поставив чашку на поднос.

— Очень простой. Надо использовать инверсию в четвертом измерении.

— Только и всего?

— Только и всего. И никаких проблем с синтезом, его и школьник сумеет провести. Понимаете, в чем дело, — он повернулся, порылся на полке у себя за спиной, достал проектор и поставил его на столик, отодвинув поднос с чашками. — Молекула бета-треона устроена примерно так я несколько упрощаю для ясности, боковые цепи здесь ни при чем, их даже ваши химики из Академии смогли бы навесить, — он спроектировал ее над столом в виде классической модели из тысяч разноцветных шариков, потом уменьшил их размеры так, чтобы проступили химические связи, Видите те шесть бензольных колец в центре? — он выделил их цветом, Их конфигурация определяет всю пространственную структуру молекулы. Так вот, у альфа-треона, который мы умеем синтезировать, эти кольца сориентированы вот так, — он проделал какие-то манипуляции с проектором, слегка преобразовав молекулу. Ощущаете разницу?

— Небольшую.