Фантастические тетради (СИ)

— Мне надо знать все о шахтоприемнике на дне Атлантического океана, как давно он там и в каких режимах работает… — сказал он, но Раис успел абстрагироваться от присутствия Фрея. Его взгляд утратил свой естественный фокус на каких бы то ни было объектах внешнего мира и всецело устремился внутрь. Извлечь его из этого состояния было так же невозможно, как добиться возвышенных чувств от статуи Венеры Милосской. Фрей еще раз попытался повторить его пластическую позу, но суставы опять отказались повиноваться. Он много раз пытался разобраться с расой этого исключительно вредного существа: расой смеющихся человекоподобных существ, с колоссальной телепатической и телекинетической силой. Но, всякий раз упирался в истинный смысл слова «раса». Тот смысл, которым наделил это слово язык Ареала, гораздо более расистский, чем можно было себе представить из элементарной теории биологической мутации. Расовые различия между ними не имели никакого отношения к строению тела, его химическому составу, степени адаптации. Вся разница заключалась только в возможностях. Тех, что дает природа, и об отсутствии которых можно только сожалеть.

— Ты пишешь мемуары? — спросил Раис и, получив в ответ утвердительный кивок, удивился. — Зачем? Чтоб хороший сюжет не пропадал без дела? Фрей, если б ты не делал ошибок, жизнь твоя была бы скучна: это как пилотаж — ас никогда не сможет разбить корабль, даже если очень захочет.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Только то, что Али не ошибся, выбрав тебя. А вот что этим хотел сказать он?..

Фрей вопросительно приподнялся с пола.

— Не жди. Не надейся. Когда ты перестанешь смотреть на меня как на Господа Бога? И вообще, — Раис поднялся, чтобы отойти от него подальше, — в твоем языке должна быть поговорка типа: считайся со всеми, но рассчитывай на своих. Так вот, дорогой Фрей, все твои на Земле. Здесь можешь ни на кого не рассчитывать: только ты один должен иметь возможность распоряжаться своими ошибками и воспоминаниями о них. А описывать внешность несхожих с тобой существ своими фактурными приемами — это верх неприличия, самый, что называется, дурной тон… Самый дурной тон… — повторил он, удаляясь все дальше и дальше, пока не оставил своего подопечного на оранжевом полу в гордом и молчаливом одиночестве.

Несколько бессонных дней и ночей Фрей провел в информатеке Аритабора, имеющей почти неограниченный выход на общие архивы ИИП. Подобной роскоши Ксар никогда бы ему не позволил. Раис же делал вид, что ему все это глубоко безразлично, но время от времени все же возникал в зарослях бурого мясистого растения, окружающего купол информатеки. Он даже подходил к Фрею, чтобы помочь ему решить пару-тройку задач, степень наивности которых выходила за «нижние рамки» компетенции аритаборских информационных программ. А когда прилежный ученик, пользуясь тем, что наставник отлучился или слегка «вздремнул» на мягком листе растения, потрошил архивы, которые ему пока еще не были рекомендованы, в бурых зарослях непременно возникал сосредоточенный взгляд и аккуратно фокусировался на его рабочую панораму. В этот момент Фрей не мог отделаться от ощущения, что все инфоканалы, доходящие до него, предварительно фильтровались в голове Раиса. Это заставляло его немедленно прекращать работу и начинать все сначала, напевая себе под нос какой-нибудь легкий мотивчик, который был способен нейтрализовать самые ярко выраженные эмоции. Но, добравшись до 1-й Книги Искусств, Фрей осмелел до того, что начал делать копии с ИИП-канала в свой личный архив. При этом никакие возбужденные шевеления и одноглазые взгляды из зарослей бурого сорняка не способны были отвлечь его от этого занятия. Казалось, ничто вообще не способно было его отвлечь, особенно от сюрреалистических интерпретаций Летаргических дун, не имеющих ничего общего с белокрылым гигантом, увлекшим его в пустыню.

Однако одно особое обстоятельство нашлось, и Раис внезапно возник у него за спиной:

— Ты просил сообщить, если они появятся. Они здесь.

Фрей отключился от рабочего места, расчесал взлохмаченные кудри и натянул на свой обнаженный торс одежду, похожую на широкий, длинный халат, закрывающийся крест накрест, от пояса через плечи. По ощущению это приятно напоминало армейскую шинель, а по этикету — правила традиционного аритаборского приличия. Внешне, материал костюма напоминал тончайший атлас, но в нем не страшно было выйти в песчаную бурю. Полный комплект предусматривал еще и верхнюю накидку, закрывающую до самой макушки и спадающую вниз кручеными фалдами, способными разбрасывать в стороны песок так, что при правильной походке, которой аритаборца обучали с малолетства, можно было держаться на плаву зыбучих песков с минимальными физическими усилиями. К тому же плотная ткань, чернее воронова крыла, отливающая синевой, обладала эффектом паранджи — абсолютная видимость насквозь изнутри и полная светонепроницаемость снаружи.