Фантастические тетради (СИ)

— Везение — хороший шанс, чтобы жить дальше.

— Вам, должно быть, известно о моих отношениях с мадистой?

— Я ни в коем случае не стану советовать их прекратить. С мадистой у нас нейтралитет. Сам термин «мадиста» происходит из нашего древнего языка. Буквально «Ман-дис-танс» — «существующий вопреки здравому смыслу». Ближе к твоему языку я перевел бы это как «волшебство».

— Я слышал другой перевод: «ведущий за собой смерть».

— Надо думать, у отшельников Кальты свои взгляды на волшебство. Не многие из них остались в живых, и они имеют право интерпретировать классическую терминологию таким образом. С нами же мадиста предпочитает дел не иметь.

— Чем это объясняется?

— Хотя бы тем, что посредники имеют шанс быть неплохими мадистологами…

Матлин не сдержался от взрыва восторга.

— Ну да?! Не может быть! Ведь это именно то, что нужно!

Раис не разделил его чувств, повел себя так, будто другой реакции и не предполагалось. Но вежливо дождался, пока его подопечный самостоятельно справится со своим эмоциональным припадком.

— … но никогда мадистологами не становятся, — продолжил он, а восторженный фонтан Матлина так и застыл ледяным изваянием в оранжевом мареве зала. — В твоем распоряжении начальная школа, которую можно пройти от полного хаоса сознания до вектора науки; либо наоборот… Смотря к чему у тебя способности.

— Я законченный технарь.

— Если делить человеческие способности по принципу таких полюсов, надо иметь в виду, что полюса охотно меняются местами. Ничто долго не держится на одном месте. Все меняется на разных уровнях сложности, и если на Земле ты действительно технарь — здесь тебе потребуется чистейший гуманитарный склад ума, чтобы освоить элементарные технические основы.

— Можно попробовать начать с философии?

— Можно, если я пойму, что именно ты называешь философией?

— Дословно это переводится как «любовь к…»

— …мудрости? — продолжил Раис. — К чьей мудрости? К своей? К моей? К чьей-то еще? К какой именно мудрости тебя больше тянет?

— Этого в двух словах не объяснишь, — Матлин развел руками, понимая, что заехал слегка не туда, но отступать было некуда, — я когда-то с удовольствием читал Вольтера… Ницше, античных…

В физиономии Раиса ничто не изменилось. Все шло так, будто было спланировано еще сто лет тому назад, и Матлин не был уверен, имеет ли смысл оглашать список прочитанных им античных авторов.

— Интересный набор! — Раис кивнул, будто рядом с ними находился кто-то третий, невидимый переводчик, который нашептывал ему на ухо: «А ты спроси, спроси его… чего он там вычитал для своего удовольствия?» — Действительно интересный набор. И я с удовольствием читал Вольтера и Ницше. Будь я человеком, мое удовольствие непременно бы увеличилось во много раз. Даже от младенческого мировоззрения античных… Но это уже история философии: если начинать заново изобретать колесо и проверять, как мокрое горит, а квадратное катится — считай, что труды античных пропали даром. Они дали тебе фору, так почему бы, ею не воспользоваться? Ведь ты уже перестал удивляться тому, что существуют науки пространства-времени, идентифологии, — тебе не приходит в голову спрашивать, чем эти науки оправданы?

— Возможно, но форы перед Кантом у меня нет, и никогда не будет.

— Ты пользуешься языком Ареала. Его построение для тебя — это чистейший Кант. Просто раньше, читая «теорию познания» и таблицу категорий, ты не понимал, о чем идет речь.

«Приехали, — решил Матлин, — теперь главное — не казаться умней, чем я есть на самом деле. Говорят, посредники не переносят подобных разочарований. Тем более, что этот хитрый лис недурно начитался, прежде чем пригласить меня сюда. А может, он завзятый землевед, землеолог, землемер… и я ему прихожусь, в лучшем случае, испытательным полигоном?»

Некоторое время они внимательно глядели друг другу в глаза. То, о чем размышлял каждый из них, представляло собой две большие, плотно закупоренные «вещи-в-себе», которые скорее взорвутся, чем откупорятся добровольно.

— Что же будем делать, Раис?

— Читай Канта заново. Читай, пока не увидишь грань, отделяющую смысл его логики от смысла его заблуждений. Это и будет твоей форой.

— А если не увижу? Кто я по сравнению со всеми вами? Разве я могу заниматься теми же науками? Разве есть смысл выбирать специализацию, если заранее ясно, что я не смогу освоить ее здесь так, как смог бы на Земле.

— И на Земле и здесь… — спокойно ответил Раис, — чемпиона выбирают из тех, кто бежит, а не из тех, у кого длинные ноги.

— Даже если мне всю жизнь быть замыкающим… и смешить вас своими наивными вопросами?

— Мы же договорились, на большинство своих вопросов ты ответишь сам. Это не образование, Фрей. Это не овладение ремеслом или наукой, это даже не ломка мировоззрения. Если ты хотел «увидеть как можно больше», прежде всего, научись видеть. А к чему это умение тебя приведет?..

— Судьба?

— Судьба, — согласился Раис и поднялся с каменного пола, — пойдем, я должен тебе кое-что показать.

Глава 10