Фантастические тетради

Мидиан терпел, понимая, что привычка здесь совершенно ни при чем. Последний разговор с Бахаутом озадачил его чрезмерно. Биолог пришел к выводу, что генетические мутации этих двух существ имеют самое что ни на есть естественное эволюционное происхождение. Что ни по классу, ни по виду, ни по интуитивному наитию их невозможно отнести ни к фантомам, ни к галлюцинациям даже ради удобства восприятия. Больше всего Мидиана настораживало наличие у этих милых тварей так называемых «переменных хромосом». Этот термин он слышал прежде не раз. Так называли медики новые приемы излечения психических заболеваний, так объясняли биологи целый ряд парадоксальных явлений, метаболических аномалий, произвольных трансформаций, наблюдаемых у высших мутантов. Смысл этого термина всегда оставался расплывчато интригующим. Даже теперь Бахаут не потрудился разъяснить, что означает «переменная хромосома» у местных аборигенов и как она может повлиять на рассудок контактера. «Эти существа не развиваются, — сказал биолог, — их возраст определить невозможно. Их телепатическая связь друг с другом бывает так сильна, что может привести к потере личностной координаты. Их организмы свободно адаптируются и регенерируют, но это не боги. Развитие высоких технологий в их среде маловероятно. Скорее они похожи на жертвы богов. Поверьте мне, Мидиан, профессор был прав, когда предостерегал вас следовать за ними повсюду. Ваши способности к адаптации гораздо скромнее».

Последним изобретением биолога в области освоения диких планет стал жесткий обруч, опоясывающий голову астронома. Это приспособление каким-то образом избавляло от звона в ушах, и Мидиан впервые за время урагана чувствовал себя отменно, но одна деталь все-таки портила удовольствие. Его несчастную голову так расперло от нерешенных проблем, что обруч давил на виски. И Мидиан, кроме того, что утопал в песках, вынужден был вручную регулировать давление внутри костюма.

— Я никогда не привыкну к здешней погоде, — жаловался он.

— Это так кажется, — успокаивал мальчик. — Это всегда так бывает, а потом проходит.

— Кто научил тебя говорить на моем языке?

— Ты.

— Не может быть.

Ладо растерялся, словно сболтнул лишнего. От растерянности он даже остановился, и Мидиан вскоре догнал его, стоящего по колено в песке.

— Разве ты не думал на своем языке?

— Думал.

— Ну вот, а спрашиваешь, — успокоился он и пошел дальше.

— Ты телепат?

— Дядя Мидиан, если б я был телепатом, я бы не искал Эсвика… Просто ты часто спрашиваешь, а это не принято.

— То есть как?

— Вот опять. Спросишь что-нибудь и думаешь. Так любой заговорит на твоем языке.

— А что же тогда принято?

— Нельзя думать при посторонних, — объяснил мальчик, — нельзя спрашиваешь, когда сам знаешь ответ.

— В культуре моей цивилизации это в порядке вещей. А того, кто чует мысли раньше, чем слышит слова, мы называем телепатами.

— Ерунда, — ответил маленький альбианин, — твоя цивилизация, дядя Мидиан, никогда не видела настоящих телепатов.

Перемену ландшафта Мидиан заметил не сразу, но заподозрил, что буря уже не та. Он настроил бинокль и оглядел окрестности. Над ним располагался свод пещеры, впереди — широкий проход в скале. Структура камня напоминала те же окаменелости папируса. Он даже отклонился от курса, чтобы подойти к стене, отломить кусочек и убедиться, что древние письмена, если и были, то безвозвратно канули. Камень рассыпался в ладони, а желтые глаза Макролиуса указали ему путь прямо.

За выходом из пещеры лежала новая пустыня с изящными развалинами камней, напоминающими разрушенную постройку. Чем ближе Мидиан продвигался к этой куче, тем больше она становилась похожа на ворота — две колонны, подпирающие перекладину.

— Ладо, ты умеешь читать?

— Нет.

— А богов боишься?

— Кого?

Что-то хрустнуло под подошвой, дернулось. Мидиан чуть не упал на четвереньки. В проеме ворот сидела птица, подпирая спиной колонну. Драные крылья, припорошенные песком, были раскиданы так, что путник не мог пройти, не помяв ее перья. Птица подтянула под себя конечности и разинула клюв. Макролиус в один прыжок оказался между ними и рыкнул так, что опоры завибрировали, а птица втянула шею и поглядела на пантера совершенно жалобными человеческими глазами.

— Что это? — воскликнул Мидиан.

— Мы почти пришли, — объяснил мальчик, — видишь воронки на песке? Нам туда.

По правде сказать, Мидиан не видел воронок на краю пустыни. На краешке горизонта плясали змейки смерча. Именно к ним стремился Ладо. Именно туда Мидиану идти совершенно не хотелось. Но он собрался с силой духа и выбросил из головы посторонние мысли.

Ураган затихал. Ладо ходил вокруг песчаных бурунов. Вихри над ними почти улеглись, лишь с неожиданным порывом ветра пыльный столб выстреливал вверх и тут же падал. Ладо опускался на корточки и трогал руками песок.

— Когда он не нужен, от него не отвяжешься… Когда нужен — ни за что не найдешь.

На поверхность вынырнула лысая голова. За ней плечи, жилистые руки с толстыми пальцами, стертыми до мозолей.

— Эсвик-Эсвик, — сказал мальчик, — это дядя Мидиан. Он рад тебя видеть.