Фантастические тетради

— Копия никогда не заменит подлинник, даже если их насильственно поменять местами. Проекция не может стать ни прототипом, ни причиной развития, поскольку эта категория к развитию отношения не имеет. Манустральный двойник может выглядеть не хуже оригинала, но не выведет корабль из мертвой петли, потому что петля — это среда его обитания.

— Послушай, экс! — рассердился Эссима. — Хоть раз сделай над собой усилие и допусти мысль о том, что я не двойник. Что ты потеряешь от простого допущения? — Он завернулся в циновку, отошел к борту, а озадаченный Зенон полез в гущу набросанной на палубе мусорной кучи. Он извлек обрывок папирусного рулона с выцветшей схемой корабельной механики, намотал его на запястье поверх погасшего манжета и нарисовал наконечником перчатки первый иероглиф примитивной картографической агравиталистики.

— Птица-аха знает, что ты дурак, — ворчал он, — самая высокая сосна на опушке леса знает… Эссиме не хватает фундаментального образования. Понятно, что манустралу такая роскошь ни к чему, но без образования все наши споры будут логически перетекать в драку. Мы природой не приспособлены понимать друг друга. Что говорит твоя «теория и философия…» об исходной точке течений? — спросил он и приподнял над папирусом пишущий наконечник.

— Наука Ареала относит дегеон к абстракции аллалиума, — с достоинством ответил альбианин, словно тестировался на профпригодность. — Разве аллалиум допускает точку отсчета?

— Я же не с аллалиумом имею дело. Я имею дело с манустралом и желаю знать, где его начало.

— А в манустрале, — продолжил альбианин, — начал быть не может, могут быть только сечения. Входящие и выходящие. Одно другого совсем не подразумевает, — он поднял взгляд на страждущего познаний экса. — Входящее сечение ты уже прозевал.

С того мгновения, как черная точка исходной координаты легла на серое полотно папируса, время в системе фрегата словно с цепи сорвалось. Казалось, ветер прибавил скорости, упершись в парусину. Записи Зенона иногда прерывались для обозрения местности, которая уже не интриговала перспективой встретить первых в истории манустральных аборигенов. Эту перспективу, поразмыслив, Зенон отмел логическим порядком. Вряд ли Эссима позволит ему контакт. Вряд ли сам Зенон позволил бы такой контакт в Аритаборе, имея дело с пришельцем-агравиталистом. Все, что он мог теперь, это говорить и слушать, слушать и верить на слово, верить и тут же подвергать сомнению все без исключения… Он говорил и слушал, не отвлекаясь от папируса, словно раздваиваясь в процессе двух равно значимых занятий. Время ускорялось, и рукописные схемы становились последним средством уберечь совесть от предстоящих угрызений за бездарно растраченную жизнь. Схемы — такие ясные для пассажира фрегата и такие несуразные для коприанского агравиталиста. Это явление Зенону еще предстояло осмыслить.

— Мне известно о ваших богах, — говорил экс, — больше, чем им самим о себе известно. Таких амбициозных недоучек в истории фактурологии поискать… Не веришь мне — спроси Кальтиата, никогда еще авантюра с подачи мадисты не заканчивалась в нашу пользу.

— Оттого, что вы неверно истолковывали суть авантюры, — отвечал Эссима.

— Я не уверен, что разумному существу Ареала придет в голову истолковывать мадистогенную суть. Если только оно не сама мадиста.

— Намекаешь на меня? — уточнил альбианин, кутаясь от ветра в дырявую циновку.

— Не скрою, — признался Зенон, — были подозрения… не у меня одного. Если б ты не был упрямым невеждой, пожалуй, Копра обратилась бы за консультацией к мадистологам.

— Бедняжки, — улыбнулся Эссима, — сколько вы от меня натерпелись.

— Больше того скажу, на Копру произвели ужасные впечатления хулиганства в Аритаборе. Я, конечно, не отрицаю своей вины, но главным виновником все же позволь признать твою трусость. Именно трусость. Кто, как не посредники, мог доказать твою правоту? Чего ты испугался? Не просто испугался, а до помрачения рассудка, предпочел ринуться в пекло…

— Выходит, я все-таки мадиста… — уточнил альбианин.

— Время покажет, кто ты. Чистосердечные заблуждения обходятся дороже дурных намерений. Ты — манустрал по природе и не можешь знать своей родословной. Никто теперь не скажет наверняка. На твоей планете произошла фиксированная аннигиляция мадистогенной субстанции с четко выраженной координатой процесса. Этот могильник является самой аномальной точкой ближнего космоса. И то, что планета ушла в провал, утащив за собой часть зоны, могло быть спровоцировано именно мадистой.

— Но я не мадиста, — злился альбианин.

— Я бы на твоем месте не перебивал, а слушал. В бонтуанском архиве имеется полная копия мемуаров… Если б ты изучил ее внимательно, ты бы понял, какие процессы произошли в утробе могилы. То, что «боги» решили устроить на этой планете фактуру, говорит об их крайней степени отчаяния.

— Но я…