Фантастический детектив 2014

И предсмертная запись в блоге, с явным указанием на Квашнину, которую в процессе своей противоправной деятельности, именуемой сталкингом и травлей, покойничек звал Квашней…

Марта встряхнула головой, канцелярит посыпался из ушей. Почему нельзя писать отчеты человеческим языком? «В бирюзовом плаще с кровавым подбоем летящей походкой милонгеры [3] пасмурным летним утром пятнадцатого числа месяца августа вошла в подъезд по Обозному переулку детектив первого разряда Тверского управления Министерства внутренних дел ЕРФ [4] лейтенант Марта Равлик». Грох! Трах! Бах! Покатился с кресла федеральный прокурор высокий господин [5] Кондрашов, только ноги его над столом торчат!

Нет. Не покатится с кресла Кондрашка – лишь подожмет бледные губенки свои да скажет дистиллированным голосом: «Перепишите, Марта».

– А что это там за шаги такие на лестнице? – Тьфу, вскочила на булгаковскую лошадь, теперь не соскочишь.

– Труповозка подъехала, – доложил Валера.

– Твои выводы после первичного осмотра?

– Умер где-то в десять вечера. Одиннадцать самое позднее. Точней скажу, когда вскрою.

…Вещественные доказательства: проба из чайника с отваром, чашка, из которой пил покойник, чайник, заварка и те разрозненные цветки, что в заварку не попали. Жесткий диск с терминала. Вся кухня обсыпана порошком. Комната в ее незаблеванной части – тоже. Решающий вопрос: убийство или самоубийство?

– …Убийство. – Гражданин Карастоянов сидел, закинув ногу за ногу, и нагло демонстрировал скульптурные икры, обтянутые высокими носками-хосами. – Готов поспорить на свое целомудрие.

Марта смерила его взглядом. Нужна сверхдоза уверенности в себе, чтобы спорить на нечто заведомо отсутствующее.

– Откуда такая уверенность?

– Мерзавец травит женщину. Годами. Ненавидит до пены изо рта. Регистрирует восемьдесят девять виртуалов, чтобы сказать ей гадость. Взламывает переписку. И кончает с собой тем способом, который подсказала она. Это хоть как-то срастается?

– Моя практика показывает, что срастаются иногда самые дикие вещи. А ваша?

Карастоянов медленно убрал левую ногу с правой, секунду или две сидел, чуть откинувшись назад и расставив колени, потом закинул правую на левую.

Мужикам надо законом запретить носить килты. Вот почему невозможно удержаться и не посмотреть? Все равно ведь ничего не видно.

Твою мать.

– Вы сами не верите, что это самоубийство. В глубине души – не верите. Он тролль сто двадцатого уровня. Такие не кончают с собой.

– Он сорокалетний хикки с геморроем и без малейших признаков половой жизни. Такие кончают с собой – только вперед. Что вы делали в его квартире?

– Вы только что говорили с Викой. Вы прекрасно знаете, что я делал в его квартире: страховал ее на случай… на всякий случай.

– Какой «всякий»?

– Всякий. Когда впечатлительного импульсивного человека несколько лет травит мудак, может произойти всякий случай.

– А обязательно было ехать?

Карастоянов вздохнул. Театрально так вздохнул. Артист.

– Мы ее отговаривали. Но, поскольку наша часть работы уже сделана, документы переданы и чек выписан, метод воздействия на тролля стал полной прерогативой клиентки.

– Она заплатила еще немного, и вы согласились поехать как охранник?

Еще один театральный вздох.

– Нет. Я поехал как приятель. Воспользовавшись выходным. По правде говоря, мне страшно хотелось затащить Вику в постель. А это несовместимо с профессиональной этикой: спать с человеком, на которого работаешь. Так что в настоящий момент я не сотрудник агентства «Лунный свет», а лицо частное.

– И как?

Карастоянов склонил голову набок.

– Поскольку следующий вопрос явно будет «что вы делали вчера между девятью и одиннадцатью», мой ответ: именно это.

– Вы нежное алиби друг друга?

– Да.

– А за каким лешим вам понадобилось заходить в квартиру?

– Вика предположила, что пострадавший может быть еще жив.

– И вы все время таскаете с собой бахилы и перчатки?

– А это противозаконно? Мы ничего не трогали на месте преступления. Вика только проверила зрачковый рефлекс, и все.

И глаза честные-честные.

– Тот парень, который утром выбегал из дома, опишите его.

– Рост примерно сто семьдесят – сто семьдесят пять. Блондин, длинный нос, подбородок скошен, глаз не разглядел. Уши маленькие, с удлиненными мочками, не проколоты. Пользуется хендс-фри гарнитурой «Стриж». Черные джинсы, льняная куртка темно-синего цвета, красно-синяя клетчатая рубашка под ней, оранжевая бейсболка с рекламой акции «Пиво Жиг». Топтуны модели «Ирбис лайт», позапрошлого года.

– Однако, – с уважением протянула Марта. Такого детального описания она не получала от свидетелей давненько. Лет шесть назад по делу проходил высокий господин, вот он отчитался еще подробней и даже завиток раковины уха набросал – еще бы, память-то эйдетическая.

– А в рабочей карточке агентства вы значитесь как секретарь.

Карастоянов развел ладонями.

– Арчи Гудвин, секретарь Ниро Вульфа. – Немного подумал и добавил: – И я думаю, на дверной ручке или на самой двери вы найдете его пальцы. Он не просто спешил – бежал в панике.

– Можно получить то, что вы собрали на Новосельникова?