Фантастический Калейдоскоп: Механическая осень

– Знаешь, что я думаю? – спросил Рогов, по дуге объезжая похожие на кораллы наросты, прущие из земли. – Я думаю, что ты всё ещё не можешь смириться с тем, что колонии в обычном понимании у нас не будет. Как и с тем, что следующий транспорт прилетит сюда, в лучшем случае, через сорок лет. Ты не видишь перспектив.

– Я действительно их не вижу, – сказал Храпнёв.

– Тогда что тебя заставляет каждый раз ставить полевую станцию?

– Привычка. Я сдохну, если не найду себе какого-нибудь занятия. А это занятие мне кажется более-менее осмысленным.

Купол базовой станции приблизился и вырос в размерах. Стали видны дыры, щели и обрушившийся внутрь сектор. Кое-где мерцал свет. Откуда-то слева попыхивало паром, который быстро сносило ветром.

– Тогда почему тебе занятие Дарьи не кажется осмысленным? – спросил Рогов.

Храпнёв поморщился.

– Нет, в некотором роде ты прав. И Дашка права. А мы с Димкой Барабановым нет. Вы нашли себе смысл. Но, пойми, когда прилетит второй транспорт… если он прилетит, они не найдут ни нас, ни ваших детей.

– Почему?

– Потому что мы умрём, а все эти дети…

– Ты в них не веришь.

– Нет. Вы просто приняли их, а я не понимаю, что это такое забралось ко мне в дом. Мне хочется разобраться.

– Препарировать.

– Возможно.

Рогов покосился на Храпнёва, но ничего не сказал.

Ховер подлетел к широкому пандусу и поднялся к воротам, по периметру которых замигала подсветка. Массивные створки поползли было в стороны, но через несколько секунд дёрнулись и встали.

– Опять, – сказал Рогов.

– Сиди.

Храпнёв вылез из ховера и нырнул в техническую нишу в контрфорсе справа.

Он снял стопор со штурвала ручной доводки и за несколько минут в назойливом писке предупредительной системы раздвинул створки чуть шире габаритов машины. А это моё будущее, подумалось ему. Оно, правда, немножко сыпется. Но существует без детей.

Рогов аккуратно завёл ховер внутрь станции. Храпнёв перешёл пешком и так же, вручную, закрыл ворота.

Стихла турбина. В тусклом свете верхних ламп пустое, безжизненное пространство ангара казалось покинутым и тревожным. Храпнёв встряхнулся. Рогов сдул воздушную юбку и подсоединил к ховеру шланги питания, запустил диагностику. Вместе они вынесли энергобатарею на стенд подзарядки, гулко топая по ребристому настилу. Бум-бам, бум-бам. Потом воздушной пушкой Храпнёв счистил с экранов ховера песок и пыль.

В радиальном коридоре, ведущем вокруг отсеков и основных помещений станции, кисло пахло химией. Кое-где на серых стенах ещё подсыхала пена, но никаких признаков пожара видно не было.

– Димка! – крикнул Рогов.

– Скорее всего, он наверху, – сказал Храпнёв.

– Противопожарку испытывал?

– Или она сама.

Они прошли мимо ответвлений в генераторную зону и в жилые боксы. Технологические шахты дышали теплом. В тусклых глубинах что-то постукивало, позвякивало, возможно, даже жило тихой машинной жизнью.

– Барабанов! – снова крикнул Рогов.

На лифте они поднялись на два яруса, под самый купол. В переходах лежал песок. В командном зале было темно и пусто, жалюзи опущены. В медицинском отсеке прямо на полу лежал спальный мешок, а с потолка на проводе к нему спускался один из светильников. Судя по раскиданным картам памяти, Барабанов здесь читал или смотрел что-то с планшета.

– Кажется, его больше не стоит оставлять одного, – сказал Рогов, растерянно разглядывая кювету с остатками пюре.

– Это просто изнанка того Димки Барабанова, что мы знаем, – сказал Храпнёв. – У каждого есть изнанка.

– И, по-твоему, это нормально?

– В нашей ситуации нормального по умолчанию нет, – сказал Храпнёв. – Мы с тобой нормальны? Панов нормален? Шияс, ползающий по горам?

– Это понятно, но Димка…

– Ему хуже всех.

Барабанова они нашли в лабораторном отсеке. Он сидел на столе босой, в грязных штанах и куртке на голое тело. Округлый живот его был в красноватых пятнах.

– Что-то вы рано, – мрачно произнёс Барабанов.

Сбоку от него пискнул синтезатор, и он, не глядя, подставил пластиковый стаканчик и нажал кнопку дозатора. В стакан с шипением плеснуло.

– Что это? – спросил Рогов.

– Спирт, – ответил Барабанов. – Спирт, мои стерильные котики. Амброзия. Напиток богов. Если уметь пить.

– Дима…

Барабанов поднял палец.

– За Женьку Вальковского!

Опрокинув в себя стаканчик, он на несколько секунд сжался, вздрогнул и выдохнул в рукав куртки.

– Вот, – Храпнёв выложил на стол рядом с ним прямоугольник карты.

– Что это? – спросил Барабанов, кривя рот.

Глаза у него упорно не смотрели на вошедших.

– Данные.

– Понятно. Это очень нужно всем нам.

Палец Барабанова согнулся над картой и отправил её на пол.

– Вот как? – поиграл желваками Храпнёв. – Ты уверен?

– Вы ещё здесь?

– Уже уходим, – сказал Храпнёв и ударил Димку в челюсть.

Голова Барабанова мотнулась.

– Хватит! – Рогов потащил товарища из лаборатории.

– Я больше и не собирался, – сказал Храпнёв.

За спиной его возился Барабанов и, кажется, озадаченно хмыкал. Затем пискнул синтезатор, и в стаканчик снова прыснул спирт.

– Хорошие вы ребята, – сказал Димка, – за вас!