Фантастическое путешествие (авторская книга)

Кроме того с самого начала все мы были напуганы самой процедурой миниатюризации, но она прошла в общем-то гладко. После этого мы нацелились двигаться прямиком к тромбу, намереваясь прооперировать его и вернуться, что должно было занять примерно минут десять, как все считали.

— Но Микаэлс был единственным из нас, который знал, что этого не произойдет. Он единственный из всех знал, что мы столкнемся с неприятностями и что нас затянет в воронку. А Оуэнс на инструктаже говорил, что возможно судно станет исключительно хрупким, и Микаэлс должно быть ждал неминуемой смерти. Ничего нет удивительного, что его буквально нельзя было узнать.

— Когда мы в целости и сохранности выбрались из фистулы, он был буквально пьян от радости и облегчения. После этого, придя к выводу, что нам не удастся выполнить задание, он расслабился. И каждый раз, когда нам удавалось успешно преодолевать критическое положение, он не мог справиться с гневным возбуждением. Место страха занял все растущий гнев.

— И к тому времени, когда мы добрались до уха, я пришел к выводу, что нашим человеком является не Дюваль, а Микаэлс. Я не позволил ему заставить Дюваля испытать лазер после починки. Я приказал ему держаться подальше от мисс Петерсон, когда старался избавить ее от налипших антител. Но в самом конце я допустил ошибку. Я не остался с ним, когда шла операция, что и дало ему возможность захватить судно. Может, потому что у меня сохранялась еще последняя тень сомнения...

— Что за всем этим все же стоит Дюваль? — спросил Картер.

— Боюсь, что да. Поэтому я покинул лодку, чтобы наблюдать за операцией, хотя я ничего не мог бы сделать, окажись Дюваль в самом деле предателем. И не сделай я эту последнюю глупость, я мог бы доставить судно в целости и сохранности, а Микаэлca живым и невредимым.

— Ну что ж. — Картер встал. — Не такая уж дорогая цена. Бенес жив и постепенно приходит в себя. Хотя я не уверен, что Оуэнс разделяет мое мнение. Он грустит по судну.

— За что я не могу осуждать его, — сказал Грант.

Лодка в самом деле была великолепная. И...  м-м-м, вы не знаете, как там мисс Петерсон?

— Она уже на ногах и находится где-то здесь, — сказал Рейд. — Она, кстати, оказалась куда выносливее, чем вы.

— То есть, она где-то тут в ОССМ?

— Да. В кабинете Дюваля, как мне кажется.

— Ага, — внезапно погрустнев, сказал Грант.— Ну что ж, помоюсь, побреюсь и могу уносить ноги.

* * *

Кора аккуратно сложила бумаги.

— Ну что ж, доктор Дюваль, если отчет может подождать до конца недели, я предпочла бы быть свободной.

— Да, конечно, — ответил Дюваль. — Я думаю, отдых всем нам не помешает. Как вы себя чувствуете?

— Вроде нормально.

— Ну и досталось всем нам, не так ли?

Улыбнувшись, Кора направилась к выходу.

В дерном проеме показалась голова Гранта.

— Мисс Петерсон?

Увидев Гранта, Кора рванулась к нему, расплывшись в улыбке.

— В кровотоке я была Корой.

— И остаетесь ею?

— Конечно. И надеюсь, всегда буду ею.

Грант замялся.

— А вы можете звать меня Чарльз. Может, когда-нибудь даже настанет день, когда вы будете звать меня добрым старым Чарли.

— Я постараюсь, Чарльз.

— Когда вы уходите с работы?

— Я уже направлялась на уик-энд.

Подумав, Грант потер свой чисто выбритый подбородок и кивнул в сторону Дюваля, который сидел не поднимая головы от бумаг.

— Вы проводите его с ним? — наконец спросил он.

— Я высоко ценю его работу, — серьезно сказала Кора. — И он ценит мою помощь. — Она пожала плечами.

— Позволено ли будет мне оценить вас?

Помолчав, она слегка улыбнулась.

— В любое время когда вам захочется. И столько, сколько вам захочется. Если... если я смогу вызвать у вас такие же чувства. И при случае я тоже выражу вам свое восхищение.

— Предупредите меня, чтобы я успел принять соответствующую позу.

Они дружно рассмеялись. Дюваль, подняв голову, увидел их у дверей, улыбнулся и сделал рукой неопределенный жест — то ли приветствие, то ли прощание.

— Я хотела бы переодеться для улицы, а потом мне бы хотелось навестить Бенеса. Что вы об этом думаете?

— А к нему пускают посетителей?

Кора покачала головой.

— Нет. Но мы особые.

* * *

Глаза у Бенеса были открыты. Он сделал попытку улыбнуться.

— Не больше минуты, — обеспокоенно шепнула сиделка. — Он не знает, что с ним было, так что не проболтайтесь ему.

— Понимаю, — сказал Грант.

Склонившись к Бенесу, он тихо спросил:

— Как вы себя чувствуете?

Бенес снова попробовал улыбнуться.

— Толком пока не знаю. Очень устал. Болит голова и свербит правый глаз, но вроде я выживу.

— Отлично!

— Чтобы прикончить ученого, — сказал Бенес, — мало трахнуть его по голове.

— У всех математиков головы крепкие, как камень, а?

— Чему мы можем только радоваться, — вежливо сказала Кора.

— А теперь я должен припомнить то, ради чего я тут и оказался. В голове еще легкий туман, но все возвращается. Все осталось во мне, все до капельки. — Наконец он смог улыбнуться.

— Вы были бы очень удивлены узнав, чего только в вас нет, профессор, — сказал Грант.