Фантастика 1965. Выпуск 2

Здесь я позволю себе вернуться к той исчерченной замысловатыми линиями фотографии, о которой я уже упоминал. Человек, предложивший бы создать робота, способного орудовать пылесосом и тряпкой и тем самым автоматизировать одну из операций труда домашней хозяйки, натолкнулся бы на решительное требование конструкторов прежде всего преобразовать само человеческое жилище, привести его в более упорядоченную систему, ибо никакой автомат не сможет плодотворно функционировать в доме, заставленном всевозможной мебелью и утварью так, что, как говорится, сам робот ногу сломит. В этой связи уместно привести слова советского академика Б. Петрова, писавшего недавно в статье “Автоматизация- знамя технического прогресса”: “…Бессмысленно говорить о механизации и автоматизации монтажа и сборки, например, телевизоров некоторых марок, выпускающихся еще и сейчас нашей промышленностью. Если заглянуть в такой телевизор, вы увидите нагромождение проводов и деталей, в котором к какому-нибудь узлу нелегко и человеку-то добраться, не то что машине. Только широкий переход к печатным схемам, к панельно-блочным конструкциям может создать условия для автоматизации процессов сборки и монтажа радиотехнических изделий”.

Автоматизация вызывает кардинальное переосмысление и перестройку всего процесса производства в любой отрасли промышленности. Это происходит сейчас на наших глазах.

Еще большие изменения произойдут в будущем. И поэтому возникает вопрос: найдется ли при дворе королевы Автоматизация место для человекоподобных роботов? Не растворятся ли все функции, которые возлагают на них писатели-фантасты, в общем автоматизированном потоке производства? Не отпадет ли в них практическая потребность именно в тот момент, когда они станут практически осуществимы?

“Советский математик, академик А. Н. Колмогоров, - пишет в уже цитированной нами статье “Роботы - что они могут?” А. П. Мицкевич, - показал, что достаточно сложный автомат может успешно “разыгрывать” самые сложные человеческие эмоции. А для того чтобы “обман” был достаточно убедительным, необходимо роботу придать соответствующий внешний вид - оформить его по образу и подобию человека”.

“Обман”, о котором пишет А. П. Мицкевич, может быть необходим при создании модели робота, призванной не столько выполнять ту или иную рабочую функцию, сколько поражать зрителя именно своей человекоподобностыо (такие модели существуют, и первые из них, являя собой чудеса механики, изготовлялись еще в XVIII веке). Они неизбежно бывают перегружены “лишними” деталями подобно всякой заводной игрушке, механизм которой может отлично работать и без прилаженного к нему “внешнего оформления”. Но это как раз тот случай, когда “обман” дороже “низких технических истин”, ибо ребенку гораздо интереснее смотреть, как птичка машет крыльями и, наклоняя голову, постукивает клювом по столу, чем просто наблюдать, как вертятся металлические колесики и шестерни.

Равным образом можно, разумеется, оформить и электродную вычислительную машину в виде роденовского “Мыслителя”. С технической точки зрения это столь же возможно, сколь и бесполезно.

Так в какой же степени оправдано придание роботам человекообразного вида? Анатомическое строение человеческого тела определено биологическими и физиологическими особенностями нашего организма. Почему же роботы, сделанные из совершенно другого теста, должны быть на нас похожи? И не это ли “человекоподобие”, на котором по каким-то загадочным причинам остановили свой выбор инженеры и конструкторы “Ю. С. Роботе энд Мекэникэл Мэн Корпорейшн”, приводит к тому, что даже в том весьма искусственном мире, где происходит действие большинства рассказов Айзека Азимова, его роботам, по сути дела, не к чему применить свои “силы и способности”?

“Следовательно, - может спросить меня читатель, если у него хватило терпения добраться до этого места статьи, - книжка “Я, робот” вам не понравилась?” Напротив, я нахожу ее очень талантливой и интересной.

Но захватила она меня отнюдь не тем, что расширила круг моих сведений об электронных машинах. Роботы Азимова, на мой взгляд, “кибернетически несостоятельны”, но зато они отличные герои научно-фантастического мира, созданного воображением писателя-ученого. Они прекрасно справляются со своими обязанностями, первейшая из которых - поддерживать неослабевающий интерес читателя к повествованию. Как же создается это “позитронное поле”? Мне кажется, автор мог бы выбрать эпиграфом слова, сказанные в свое время Карелом Чанеком, когда его пьеса с триумфом завоевывала сцены Европы и Америки: “…Для меня речь шла не о роботах, а о людях”. Мир человеческих отношений, показанный под тем своеобразным острым углом, который свойствен подлинной научной фантастике, - вот что привлекает читателя в книге “Я, робот”. Вчитайтесь в “Три Закона роботехники”, вынесенные в начало книги и составляющие ее главную движущую пружину. Только лишившись всякого чувства иролии, можно зачислить эти заповеди по “техническому ведомству”.