Фантастика 1978

С трудом мне удалось пробиться к планшету с домом-ульем, у которого стояла сама Ольга Михайловна и с растерянно-нeдоумевающим видом рассматривала стеклянный блок… Впрoчем, в том-то и штука, что блок оказался не стеклянным, Из чего же он? На табличке, приклеенной к одной из граней блoка, когда он оказался у меня в руках, я прочел ту же характеристику, что и на планшете дома-улья: “Плотность - 1, Мoдуль упругости - З.ОХ104…” А ниже в кавычках: “твердя вода”.

Блок у меня вырвали, не дав как следует даже разглядеть цвет. Зеленовато-голубой? По цвету он и в самом деле был как лед, однако был теплым… Да и прочность! Выше кирпича!

А через час к нам в БНТИ пожаловала сама Ольга Михайловна. Присела на краешек моего стола и заявила: - Ну-с, Володенька, информируйте меня.

– О чем, Ольга Михайловна?

– Не притворяйтесь дурачком, Володенька. Весь институт деморализован, Ваграм Васильевич лично изъял блок “твердой воды”. Вся надежда на вас: информируйте! Кто автор, состав, технология и все остальное. Или это мистификация?

– Да откуда я знаю, Ольга Михайловна! Вы же держали в руках…

–Держала. Признаюсь, даже лизнула. И верю, что это не миcтификация. Вот поэтому и пришла к вам. Сколько вам потребуется времени, чтобы разыскать виновника бума?

Я пожал плечами: откуда мне знать?

– Ну, ну… - насмешливо протянула Ольга Михайловна. - Вы же знаете, как я к вам хорошо отношусь…

Она действительно, на удивление многих моих коллег, относилась ко мне очень хорошо. Дважды, на день своего рождения и в Новый год, приглашала к себе домой - вообще дело неслыханное! Впрочем, как я понял уже в первый свой визит к ней, добрая половина гостей к Виноградовым является вообще без всяких приглашений. А уж те, кто приходит по личному приглашению… Но чем я могу ей помочь? Загадка. “Твердая вода”.

А ведь кто-то из наших, институтских. Блок обнаружили ровно в девять, в это время в институте посторонних не бывает никoго… Свой, выходит. Свой…

По какому наитию я вспомнил о Ленчике Кудреватых? То ли его фокусы с бутылкой, в которой он грозился создать любое нужное давление, то ли… Да нет, пожалуй, не в этом дело.

Однажды мы встретились с ним в вестибюле, утром было, он так обрадовался, долго тряс мне руку, но тут вошла Ольга Михайловна, я отвернулся, чтобы поздороваться с ней, а когда вспомнил о Кудреватых… Он так глядел на Ольгу Михайловну, с таКим обожанием, с таким благоговением… Я вдруг почувствовал cебя мальчишкой, застигнутым у замочной скважины, покраcнел, злясь на себя, и осторожно отошел в сторону. Но он, no-моему, даже не заметил этого: так и стоял посреди вестибюля изааянием, пока Ольга Михайловна не скрылась в боковом кориДоре.

Но что в этом удивительного? Столько мужчин, как выражается наши дамы, потеряли глаза на “мадам Виноградовой”… все же: “Надо только очень захотеть, чтобы получилось нужное…” - так он сказал тогда? Так, видит бог, именно так…

И через пять минут я был уже в лаборатории стройматериалов.

– Здравствуй, изобретатель! Ну и наделал ты шуму своей “твердой водой”! Сам Ваграм Васильевич жаждет тебя увенчать лаврами!

Кудреватых, смущенно улыбаясь, поспешно вытер руки о тряпку, затем о спецовку со следами масел и только тогдa пожал мою. Вид у него был неважный - бледно-голубой, я 6ы сказал, как после хорошей попойки со школьными друзьями. И глаза какие-то измученные, ввалившиеся…

– Грипповал, что ли? Сейчас, говорят, идет какой-то “гонконг” из Азии…

– Нет, я не болел, - ответил он. - Это так. Сам не знаю. Не обращайте внимания.

– А… И как же она у тебя получается? Это что - лед?

– Нет, - покачал головой Ленчик. - Лед ведь хрупкий, в нем образуются кластеры, это такие группы молекул, между которыми пустоты. Вот если забрать у воды энергию мгновенно, не допуская образования кластеров…

Очевидно, он по моей физиономии догадался, что я ничего в этих кластерах не понимаю, и замолчал, не зная, что делать со своими руками - трет, трет о тряпку…

– И что же, из этой “твердой воды” можно выстроить виноградовский “улей”? - не зная, чем заполнить неожиданную паузу, спросил я его - опять больше по наитию.

– Да, конечно! - мгновенно преобразился он, и я поразился этой перемене, словно другой передо мной человек: глаза ожили, пропала эта неприятная голубизна на лице, да и голос, голос!… “Прямо проповедник”, - промелькнуло у меня в голове, но уже в следующее мгновение я о своей иронии забыл, ибо рассказывал этот Ленчик о вещах… м-м… занятных.

Идеей создания “открытых объемов Виноградовой” он, оказывается, увлекся еще в инженерно-строительном, где тоже работал лаборантом, а одновременно учился на вечернем отделении. Вот как он сам понимал этот термин: