Фантастика, 1987 год

Комитет был настроен миролюбиво, ведь “мудрые,- писал Гюго,- не строги”. Да и кончилось все благополучно, тайна двигателя разгадана - Машина будет. Посовещавшись, Комитет принял решение: сто тысяч фунтов присудить ей, единственной девушке, вахтенному Лейн Баллантайн.

Машину изготовили через год. Испытали в лаборатории. Машина двигалась в прошлое, в будущее - пока на час, на день: конструкторы испытывали параметры.

Когда наконец протокол был подписан, занялись вопросом: куда направить первые рейсы? Большинство высказалось за прошлое - дочеловеческое прошлое, чтобы внезапное появление людей из двадцать первого века не породило у отдаленных предков мифов и культов. Рейсы были нацелены на палеогеновую эпоху - до тридцати, тридцати пяти миллионов лет назад. Машина была двухместной, и в первую пару исследователями назначили доктора физических наук Девиса и профессора Прайса.

Снаряжения, взяли немного: киносъемочную, звукозаписывающую аппаратуру, вмонтированную в очки, в авторучки; звукозаписывающий кристалл вставлен в перстень на руке Прайса. Приходилось, как при полете в космос,- учитывать граммы полезного груза.

Проводы состоялись в лаборатории, были будничными: прошлые волнения пережиты, новые - впереди.

– В путь добрый.

Тронут рычаг. Машина затуманилась, качнулась, качнулся в комнате воздух. И все исчезло.

Для тех, кто остался в лаборатории.

Девис и Прайс были отданы на милость Машины. Машина была запрограммирована так, что из кризисной ситуации могла вернуть исследователей быстро назад. Предусматривалось две остановки: в миоцене и олигоцене. Сразу же предстояло положиться на автоматику. Но Девис повел машину на ручном управлении: мало ли может встретиться неожиданно интересного!

Закружились на циферблатах стрелки, замелькали цифры пройденных веков и тысячелетий. Солнце металось по небу, потом наступила мгла - ледниковый период. Опять солнце, и опять ледниковый период - так до десяти волн. Потом выскочили из оледенений в смутную зелень континентального климата.

Сделали первую остановку. Холмы, река, в которой трудно было узнать Темзу, когда-то еще река будет названа Темзой. Пока что на Земле не было ни одного географического названия. Остановились в осени. Лес был желтым и красным. Небо в этот час голубело. От реки веяло холодом. Стояла тишина, как будто все живое уснуло. В воздухе не было птиц.

– Интересно, сейчас существуют миграции? - спросил Девис.

Прайс молча пожал плечами. В первобытной тишине странно прозвучал человеческий голос. Девис заметил это и смолк.

Вечернее солнце пристально глядело на них. Девис поежился.

Не от холода - от этого взгляда.

Воздух был стеклянный, с блеском, нигде ни дымка. Да и откуда ему быть?

Забрались в кабину - и опять бешеный бег стрелок, смутное мелькание за окном.

Второй раз остановились в олигоцене.

Та же река, холмы. Чуть затуманенный день, мошкара в воздухе. Лес поредел, некоторые холмы обнажились, будто бы облысели. Видимо, наступила полоса засушливых тысячелетий. Даже река заметно сузилась. И тут исследователи впервые услышали звук - трубный звук, несомненно, трубило хоботное животное. Да вот оно: раздвинулись камыши, коричневая громадина на коротких ногах, поводя хоботом, появилась ярдах в двухстах от Машины. Затрубила. Почуяла присутствие посторонних? Это была самка. Вслед за ней из камыша вылезли двое детенышей, величиной с крупных телят.

– Пожалуй, они встревожены,- сказал Прайс.

Самка с минуту оглядывала пришельцев, хобот ее шевелился, она нюхала воздух. Во всяком случае, у животного страха заметно не было. Исследователи тоже не чувствовали страха - смотрели.

Отнюдь противоборства здесь не было, каждый оставался сам по себе. Хотя и можно встречу оценивать как символическую. Животное повернуло назад в камыши. Детеныши, потоптавшись на месте, последовали за матерью, и семейство, так же внезапно, как появилось, исчезло в зарослях.

– Во всяком случае, нас предупредили, что мир населен и занят,- засмеялся Девис.

– Хорошо, хоть это не носороги,- сказал Прайс.- Те кинулись бы на нас без предупреждения.

– Подумаешь, деликатность,- проворчал Девис и полез в Машину.

Преодолев глубь эпох на полмиллиона лет, они уже хотели возвращаться, как вдруг в динамике на запястье Прайса запело: три коротких сигнала, три длинных, три коротких - SOS.

– Бог мой! - воскликнул Девис.

Морзянка пела: SOS, SOS…

– Ущипните меня, Прайс!

– SOS, SOS, SOS…

Девис резко затормозил.

Минуты две исследователи слушали сигнал бедствия. Непостижимо!

– Однако…- Прайс порылся в портфеле, достал пеленгатор.- Северо-северо-запад,- отметил вслух.- Пошли?

Первый выскочил из кабины.

– Будто бы совсем близко.

Они поднялись на холм - звук усилился. Спустились в лог.

Здесь протекал ручей, разросся кустарник.

Они прошли по ручью метров двести и остановились, пораженные. Перед ними был шалаш.

Самый настоящий шалаш, из ветвей, травы, дерна. Дверь, сделанная из пучков хвороста, перевитых волокнистым растением, полуоткрыта, и в шалаше кто-то был: слышался кашель.