Фантастика 1990

Выполнение программы, над которой работала лаборатория Крея, шло намного быстрее намеченного. И на Гроссмейстерском Совете единогласным решением Крея освободили от контроля Хронометра, так как тот теперь мог сдерживать потенциальную энергию, заложенную в самом Крее. Это было не только высшее признание заслуг, но и предоставление самых больших прав, которыми мог пользоваться обитатель планеты.

По этому случаю Крея пришли поздравить гроссмейстеры всех лабораторий.

В честь такого редкостного события своей властью президент-директор выделил на торжественный прием 3000 секунд.

Хронометры тут же списали их из довольно скудных резерBOB экономии, что позволило не контролировать использование этого времени.

На приеме Крей впервые увидел многих гроссмейстеров.

Да и для каждого из них это был редчайший случай собраться вместе. Многие не знали друг друга по именам, но код каждой лаборатории был, конечно, известен всем.

– Куб в третьей степени,- представился Крею человек, одетыу в плотно облегающий костюм серебристого цвета - обычную форму гроссмейстера. Внешне он, пожалуй, ничем не выделялся из числа собравшихся. Спокойное холеное лицо, тренированная фигура, но в голосе чувствовалось неприкрытое самодовольство, когда он назвал код лаборатории. Почти одновременно, как равные, они сжали друг у друга на плече кулаки. Этот знак приветствия был занесен на планету еще их предками. В электрокниге кратких преданий, которую в юности изучал каждый обитатель планеты, говорилось следующее о его происхождении. Будто бы одному из древних отважных исследователей на плечо опустилось неведомое существо. Пока исследователь разглядывал его, находившийся рядом робот резким движением металлической ладони схватил это существо. Выдающийся исследователь был крепко раздосадован такими незапрограммированными действиями робота. Как выяснилось позднее, неведомое существо оказалось необычайно агрессивным и ядовитым. Причем яд его легко растворял защитную оболочку скафандра. Так что только лишь запрограммированное, ничем не объяснимое движение робота спасло жизнь исследователя. Будто бы с тех пор и вошло в обиход приветствие сжатыми над плечами друг друга пальцами.

Куб в третьей степени был гроссмейстером центральной лаборатории. Занял он эту должность недавно и, как видно, бесконечно гордился своим положением. Но, конечно, важничанье вовсе не составляло его сути, как второстепенное не может быть основным. Это был вулкан идей, причем вулкан постоянно действующий. Многие на планете занимались лишь тем, что дорабатывали его идеи, шлифовали их. И уже в одном том находили удовлетворение. Одним словом, лаборатория “Куб в третьей степени” была одним из самых отлаженных механизмов всей системы. Все с тем же чувством глубокого самоуважения гроссмейстер Центральной лаборатории произнес речь. Это была торжественная речь. Высокопарная и пышная. Совсем не похожая на стенографически-краткую принятую манеру общения. Речь была вполне достойна такого выдающегося события. И Крей даже слегка позавидовал впечатлению, которое производил Куб в третьей степени. И все же, поймав взгляд оратора, он понял по его глазам, что тот был очень далек от происходящего.

Он и здесь человек дела, подумал Крей. Речь его, плавная и гладкая, видно, была заучена по иному поводу давным-давно. А теперь он активно использует резервное время. Явно решает сейчас какую-то задачу. Но и он, Крей, тоже ведь себе на уме. Ни в коем случае не следует расслабляться.

Пока будет идти поток обязательных приветствий, он тоже не потеряет времени понапрасну. Однако и другие собравшиеся решили про себя использовать резервное время. Наверное, потому приветствия стали тускнеть и повторяться.

Президент-директор говорил с большим подъемом, пространно и многословно. Идеальная тишина как бы подчеркивала каждую его фразу. Но это не была тишина внимания; Все хронометры отмечали предельное напряжение мысли, то есть каждый из собравшихся на чествование максимально использовал резерв времени. Ну что ж, никто не отнимал у них право на это. Президент давно уже удостоился чести немногих - работать без хронометра. И потому он искренне и всецело отдавался событию, участником которого ему выпало стать.

Свободно располагать своим временем, конечно, великое счастье, подумал Крей. Тогда он смог бы подготовить великолепную речь, которая не шла бы ни в какое сравнение с тем экспромтом, что он произнес сейчас.

Однако теперь он тоже хозяин своего времени. Но легкости он не чувствовал. Даже напротив, словно не хватало чего-то главного, привычного. Прежде, опережая своей мыслью параметры, заданные хронометром, Крей испытывал нечто похожее на гонки…

Волевым напряжением Крей стряхнул груз непривычных ощущений. Лимит отведенного для чествования времени исчерпывался. Нужно было держать ответную речь.

…С того великого в жизни Крея дня, кажется, мало что изменилось. Если не считать новой программы “Элеон-2”.