Фантастика 1990

Когда облако наконец выпустило меня из своих липких щупалец, я беспокойно огляделся вокруг и увидел несколько фигур в космических скафандрах. Мгновение я еще надеялся, что среда не проникла под мой костюм, что ее копирующая способность ограничилась наружными элементами скафандра, однако лежавшие фигуры, с которых стекала желатиновая слизь, задвигались, стали подниматься. Один из этих типов уже направлялся ко мне, неуверенно ступая по липкой поверхности, пошатываясь, словно оглушенный. Содрогаясь от ужаса, клещами сжавшего мне душу, я спрашивал себя: кто это? Лицо его не различалось под приспущенным козырьком, а прозрачный шлем был таким же грязным, как и мой. Затем, переборов террор, блокировавший мои нервы и почти парализовавший меня, я тронулся с места и пошел к кораблю. “Пошел”, потому что, хотя я и желал преодолеть бегом расстояние, отделявшее меня от корабля, и мне даже казалось, что я бегу, ноги мои увязали в клейком месиве, неторопливо стекавшем к озерам. Я шагал с трудом, изнемогая, задыхаясь, устрашенный медлительностью собственных движений. Вскоре, опомнившись в какой-то мере от охватившей меня растерянности, я разыскал скорее всего случайно правильный обратный путь. Но и фигура в скафандре, поняв мое намерение, ускорила шаги; я чувствовал, что “тип” хочет настичь меня, и мне дьявольски повезло, что он поскользнулся и шлепнулся на спину. Пока он переворачивался и подымался, я успел добраться до корабля. Вероятно, я находился в полуобморочном состоянии, поскольку очень плохо помню, как, весь дрожа, лез по лесенке, как переступил порог, как задраил люк.

Шеф предлагает мне вернуться туда. Этого только не хватало! Вернуться к моим “творениям” и человекообразным существам, которых я покинул, так и не узнав, что скрывали внутри себя шлемы и скафандры. Иногда я вижу словно наяву их грязные силуэты, копошащиеся около корабля, пытаясь открыть его.

Один уцепился за лесенку, другие исследовали опоры; я слышал их шаги, постукивание по металлу. Мой страх начал рассеиваться, ибо я почувствовал себя в относительной безопасности, но все-таки надо было торопиться, запускать моторы, пока “типы”, упорно норовившие проникнуть внутрь, не испортили их.

Я произвел маневры, необходимые для взлета, и гуманоиды, сообразив, что у них нет ни единого шанса, отошли на значительное расстояние от корабля и застыли там - немые свидетели моего отлета. Я покинул их, оставил на Бактриане вместе с другими порождениями моей фантазии, так и не узнав, что они собой представляли и чего хотели от меня. А шеф говорит, что снова включает Бактриану в исследовательский план, и спрашивает, не желаю ли я посмотреть, что там за это время произошло и как там наладились дела. Другими словами, не желаю ли я лететь на Бактриану.

Нет, не желаю я видеть, как там наладились или не наладились дела. Я думаю о гуманоидных индивидах, которых покинул на Бактриане, в искусственно созданном и не проверенном временем мире, ибо только время придает предметам и существам равновесие, гармонию,- и задаю себе щемящий, тревожный вопрос: не скрывалась ли под шлемами этих фигур моя собственная готова?

И есть еще нечто, мешающее мне вернуться. Об этом пока еще никто не знает, поскольку я с самого начала ничего не сказал да и позднее не находил подходящего повода либо не считал необходимым упоминать об этом в последующих рапортах. Так что я не ошибусь, если скажу сейчас, что это принадлежит - пока еще принадлежит - только моей памяти, что это было и пока еще является тайной. Восковая фигурка, с которой я вышел тогда на плато, перед моим поспешным отлетом с Бактрианы, изображала женщину и, по всей вероятности, среда воспроизвела ее.

ГОЛОСА МОЛОДЫХ

Игорь ЕВСТРАТОВ. ЭПИДЕМИЯ Фантастический рассказ

Кoрабль возвращался на Землю. Позади остались и предстартовая лихорадка, и старт, и выход посадочной ступени на орбиту, и стыковка с маршевым комплексом, и разгон корабля, и вывод его на трассу к далекой Земле…

Корабль возвращался. И хотя впереди был долгий трехмесячный путь, настроение экипажа было приподнятым. Еще бы, экспедиция смогла развеять замшелое представление об исключительности земной жизни. В грузовых контейнерах корабля находился драгоценный груз - тщательно запаянные ампулы с образчиками марсианских бактерий.

Корабль возвращался. Заблокировав взлетно-посадочные системы, командир корабля полковник Крамер передал руководство экспедицией научному руководителю доктору Спенсеру.

Мера была оправданной - во время обратного полета экипаж должен был заниматься серьезной работой по систематизации и описанию образчиков марсианских пород, грунта, провести тщательнейший количественный и качественный анализ марсианской атмосферы и воды. Особенно много дел было у биологов. Естественно - исследование чужой жизни, проверка марсианских бактерий на совместимость или несовместимость с земными, тончайшие биохимические исследования… Именно поэтому биологи чувствовали себя именинниками.