Фантастика 1990

Несколько секунд я продолжаю смотреть, ничего не понимая, потом отнимаю трубу от глаз и вижу, что надо мной - почти надо мной, но не надо мной, а где-то вблизи - в облаках образoвалась дыра, через которую чернеет бездна космоса; даже не дыра, а настоящая труба в облаках, с толстыми закругленными краями, с внутренней плотной и гладкой, отчетливо вертикальной стенкой трубы (но составленной из облаков). Диаметр трубы был, наверное, близок километру, а то и больше, мой глаз затруднялся определить точнее. И что-то не давало облакам затянуть эту дыру. Что-то таинственное, страшное, подсознательно страшное проникает в меня. Мне кажется, что я слышу, даже наверняка я именно слышу - не воздушную сирену, не любой другой звук - создание рук человеческих, а что-то не наше, не человеческое. Оно разлито было по всему пространству, слышалось всеми в каждой его точке и представляло собой пронизывающую своим неземным происхождением музыкальную ноту, схожую с басисто-звонким гудением. И было в этой ноте что-то грандиозно напряженное, звенящее, будто только что потревожили миллионокилометровую космическую струну (или самого Космического зверя), которую никто никогда не трогал и не должен б ы л… Этот звон, или звенящее гудение, или космический колокол, или рев неведомого Космического зверя предвещал что-то страшное, зловещее, что могло только произойти впервые за биллионы биллионов лет, и будто это могло уже начать происходить. Будто человечество (во мне, через меня) - притронулось к зловещей тайне, к которой оно никогда не должно было притрагиваться, знать или пытаться знать. Это была одна из тех тайн природы, которую знать было нельзя, потому что знание тайны раскрывало воздействие потусторонних сил и, значит, выпускало их (и в нашем уме) на волю.

Мне кажется, что это слышат все. Люди начинают собираться и уезжать из лесочка, с полянок, от дороги в некотором беспокойстве. Труба возвышается над нами своими высочайшими стенами, уходящими от 100 или 200-метровой высоты до самого космоса, до его черной вязкой материи. Не смотря на нее, быть может, даже ее не видя, люди бегут, лишь только ощущая, наверно, то же, что и я,- близкую, хотя и предупреждающую о себе опасность…

Мы в каком-то автобусе, ведет племянник; на ходу автобуса, улыбаясь, брат успевает нажать кнопку, раскрывающую задние двери, куда впрыгивают все остальные.

21. 23 июня 1983

Я был в детстве, взрослым. Ходил по Преображенской площади, видел все, что было тогда там: дома, переулки, грязные тротуары и стены с обсыпавшейся до кирпича штукатуркой, землю между булыжниками, разное - очень старое время.

Я шел по Палочному переулку и Суворовской улице и плакал от того, что видел все это; я чувствовал, что детство - настоящее, неподдельное, неиллюзорное человеческое счастье, единственное. Я сильно радовался и от радости плакал, плакал своей радостью. Бродил, смотрел и плакал. Многое было знакомо, многое вспоминалось. Только одна деталь, только один предмет останавливал взгляд своей неожиданностью - впрочем, какой-то небрежной, неловкой, почти не заметной, но все же чем-то мешающей - и как бы мешал мне полностью отдаться радости и слезам. Он лежал на грязной мостовой в грязной одежде, которая при моем приближении становилась все отчетливей, с разбросанными или отлетевшими от человека - я понял, что лежит человек,- разными свертками, лентами и другими комками или пакетами. Я подошел вплотную и увидел - ее. О боже! Это была моя мама.

“Мама. Почему ты здесь? Зачем эти свертки? Не падай”.

У нее не держалась голова, когда я ее приподнял. О боже! Мне стало страшно от ее униженности, беззащитности, бессознательного состояния. “Зачем это? Нам ничего не надо. Не унижай так себя”. Я вдруг понял, что мы не стоили ее унижения, ее беззащитности, вот такого ее положения, всей этой неловкой позы на мостовой.

22. 27 августа 1983.

О волках

Я разговариваю с Димой И. и еще одним неизвестным мне человеком. Мы стоим в коридоре длинного этажа непонятного мне здания. Около нас коридор расширяется и образует нечто вроде холла. Мы разговариваем о чем-то малозначительном, и во время разговора я начинаю отвлекаться, рассматривать холл и вижу, что недалеко.от нас, в нескольких метрах, на тумбе стоит легавая собака, которую стаскивает окружившая ее свора волков. Клубок их перекатывается вокруг тумбы.