Фантастика 1990

Я уже предчувствовал, что отчаяние лишь отодвинулось на время с прилетом этих странных землян.

Где-нибудь на дорогах юга, встретив машину с ленинградским номером, сигналишь, бывало, как оглашенный, и тот старается тоже. А тут… Они были не мои, чужие, я уже знал это, и только то, что я связывал с ними в своем воображении, еще удерживало меня рядом с ними. И потом: как бы там ни изменились Земля и ее люди, это все же была моя родная планета, и я хотел вернуться туда. У меня не было никаких сомнений: самая плохонькая Земля лучше самого хорошего, но чужого мира. Я найду песчаный уголок, поросший соснами, с проплешинами теплого белого мха, как у Медного озера за Черной речкой, и даже этого с меня хватит. Я трогал эластичный пластик на диване, нюхал искусственную кожу, которой был обтянут стол.

Первый пришел с Третьим, темнокожим, как тот представился - специалистом по живой природе. Принесли “дипломаткейс”, в котором с тщательной продуманностью вещи на экспорт помещались две бутылки, герметичные баночки с закусками, толстостенные стопки, все упаковано, словно влито, все гладить хочется, а не использовать.

Ну вот, наконец-то! В этом визите с “кейсом” было уже чтото земное.

Выпили. Я с радостью узнал коньяк, ел красную икру.

Переживания последних недель, видимо, сильно меня ослабили.

Быстро захмелевший, я все допытывался, на кой им черт эти дальние миры.

– Изучаем,- улыбался Третий.

– Зачем?

– Чтобы знать,- печатал Первый.

– А зачем их знать, провались они пропадом!…

– Знание - сила. Все данные вносятся в земную ЭВМ, - Первый был совершенно лишен чувства юмора.

– Короче говоря, вы ищете работу для вами же придуманных мааппк - усмехался я.- А зачем? Что, стали люди наконец больше ценить жизнь? Чаще встречать восходы, нюхать цветы, реже стали убивать друг друга? Ну, скажите мне! - Они злили меня своей неколебимой целенаправленностью, объяснимостью каждого своего намерения.- Если это так, то где ваши засушенные цветы, где фотографии близких, где хоть один привинченный пенек вместо кучи этих безродных кресел? Дорогие мои земляне…

Они переглянулись, и после небольшой паузы Первый произнес такое, от чего я сразу протрезвел:

– Люди давно уничтожили себя. На Земле остались машины и строения. Живет лишь человеческий разум в самоусовершенствующихся программах.

Строения и машины на пыльном шаре… Тоже… Доброжелательный разум роботов без человеческих недостатков и человеческой плоти. Ум без сердца. Лучше бы не было ничего.

Я предчувствовал возврат отчаяния, и вот оно снова во мне.

– Не хочу!…- Я закрыл глаза.- Что вам нужно от меня, роботы?

Их электронное нутро вычислило меня для каких-то нужд, иначе не появился бы “кейс”, машинам это ни к чему. В практичности их не сравнить даже с глупыми человечками.

Я оказался прав: они хотели использовать меня для изучения прошлого этой цивилизации. Господи, зачем им это прошлое! Естественно: чтобы узнать, зафиксировать, заложить в ЭВМ. Мартышкин труд на высшем техническом уровне. Они могли на своей машине блуждать во Вселенной и возвращаться на свою Землю, в исходное положение, но не способны были в конкретном месте перемещаться во времени. Они не могли этого ни на Земле, ни здесь, потому что время - в самом живом существе, в каждой его клетке, в его белке. Только живое может произвольно двигаться во времени, оставаясь, в том же пространстве. Конечно! Как это проморгали фантасты?

Я вертел в руках чудо-капсулу и молчал. Приладить ее на лоб, защелкнуть застежку на затылке и отправить себя в прошлое этой планеты? Когда здесь все были Высокими, готовыми загрызть друг друга? На кой мне это ляд? Посмотреть на их жестокий эксперимент? Не желаю! Хватит с меня и результата… Что мне в прошлом этого чужого мира?!

Я положил капсулу на стол и сказал: - Надо подумать.

– Думайте, но на борту биокапсулой не пользуйтесь.

– Это почему? - Не хватало еще, чтобы мною командовали роботы!

Третий пытался, кажется, что-то сказать, но не успел, Первый объяснил:

– Есть принцип: все машины сориентированы на биокапсулу времени.

– То есть?…

– Принцип первой подчиненности. Могут произойти поломки, вплоть до полной аннигиляции машины.

Я махнул рукой. Во всей этой белиберде мне все равно не разобраться.

– Ладно. Оставьте “кейс”.

Они ушли. Коньяк и икра были искусственными, но выглядели и пахли как настоящие. Теперь мне и этого было довольно.

Я выпил и вспомнил просьбу ответственного по контактам.

Все же они невезучая цивилизация. Столько высоких в гостях и никакого проку! А коньяк не отличим от настоящего армянского КВВК, научились, чертовы машины! Этот самый армянский пил я не часто, но любил, а потому помнил. А может быть, за этой дубовой прозрачной коричневой - все же истинная, напоенная солнцем гроздь? Нет, невозможно. Они ясно сказали: только машины… Нейтронный пепел от всего живого. Нет, нет, я и смотреть не хочу на такую Землю. Однако с этими машинами, с их играми во времени-пространстве нужно разобраться.