Фантастика 1991

«Уважаемые Дризы, Титаны мысли!

Мы, Люди Земли, руководствуясь высокими целями науки и гуманными намерениями, приглашаем вас на переговоры. Надеемся, вы откликнетесь на призыв, и между нами установятся добрые отношения взаимопонимания и сотрудничества».

Застывшие на экране строчки казались безжизненными и никому не нужными. Все присутствующие в зале молчали.

Наконец Флор-Риель посмотрел на часы:

— Прошло полчаса.

Опять наступило тягостное молчание.

— Разрешите, господа? — подал голос Дин. — Чтобы прочитать наше послание, мергам надо выйти из укрытия. А после акции Херувимо они боятся… Лучше бы оставить их наедине с экраном, а нам побыть в соседней комнате.

— Это разумно, — согласился Флор-Риель.

Все нехотя вышли, в напряженных позах остановилась за дверью, закурили. Дин направился к выходу.

— Куда вы, господин Кросьби? — перехватил его Гаецкий.

— В туалет.

— Потерпите, не нарушайте чистоты эксперимента.

Когда заглянули в пустой зал, то увидели, что экран дисплея выделялся темным провалом.

И вдруг он вспыхнул, и по нему побежали строчки:

«Людям Земли. Содружество человечества и дризов — веление истории. Здоровый гегемонизм и всепоглощающее честолюбие первых вкупе с интеллектуальной мощью вторых способны привести к немеркнущим завоеваниям цивилизации. Необходимы переговоры; пусть их ведет Дин Кросьби. Дризы».

Все заговорили разом. Потом из общего гула голосов вырвался баритон Флор-Риеля:

— Поздравляю Дина Кросьби! Его сообщения об удивительных способностях мергов, познавших наш язык, полностью подтвердились. Даже мы, создатели этих существ, не верили Дину…

Профессор окинул всех внимательным взглядом:

— Триумфом связи с мергами мы также обязаны Дину Кросьби, именно он предложил метод дисплея.

* * *

Сегодня Дин был в ударе, ему удавалось все. Он доставал труднейшие мячи, наносил неотразимые удары. Кто бы мог подумать: мерги отметили его, захотели иметь дело только с ним! Фига Гаецкому, который вообще хотел не допускать Дина к переговорам. Кросьби поехал играть с Бертом Бентоном.

Бентон поднял руки в знак капитуляции, подошел к нему.

— Поздравляю, Дин. Сегодня ваш день!

Они вытерли потные тела и с полотенцами на шее присели на скамейку недалеко от корта. Проходившие мимо солдаты и младшие чины четко отбивали шаг и прикладывали руку к головному убору.

— Мерги сделали вас знаменитостью, — проговорил Бентон.

— Для чего вы меняете прозелитам внешность? — вдруг спросил Дин.

— Вы и это знаете? Понимаете, меня долго держали в загоне, идеям не давали хода… Лабораторная установка покрылась ржавчиной… Я уж хотел было уехать на родину… И вот когда с базы эмигрировал Мондиал… Вы в курсе?

— Конечно.

— …И в разных странах стали появляться статьи о прозелитах, командование, видимо, испугалось. Могли прислать международную комиссию для расследования. Тогда и понадобилась моя установка. Прозелитам начали возвращать интеллект и прошлое. Но, заметая следы, им изменяют внешность и возвращают не свое, а надуманное прошлое. Это помимо моей воли.

— И все это с помощью биотехнологии?

— Гены управляют не только наследственностью. Есть гены новаторства, развития интеллекта. Я давно работал над активизацией мыслительных способностей. Я нашел способ интеллектуальной интенсификации без трансформации черт лица. Ну а Озерс…

— Через вашу лабораторию проходила некая В. Уинтроп…

— Кто она вам?

— Невеста.

Берт внимательно посмотрел на Дина:

— Должен вас разочаровать. Это не та Уинтроп.

— Как то есть не та?

— Когда людей лишали памяти, им меняли имя и фамилию. Делалось это без всякой системы. Сначала надо знать, под какой фамилией Уинтроп пребывала в прозелитах.

— Это возможно? А была ли она здесь?

— Думаю, что была. Наши деятели не хотели затруднять себя каждый раз поисками новых оригинальных имен и фамилий и нередко присваивали их прозелитам по принципу обмена: тебе — мое имя, а мне — твое.

— Под каким же именем пребывала здесь Уинтроп?

— Этого не узнаешь, разве только у самого Озерса… Первой лаборатории и ее людей не существует… Хотя подождите… Работал там один прозелит по имени Клей… Он активно помогал профессору Мондиалу и, думаю, многое знает.

— Где он сейчас?

— Дня через три я постараюсь кое-что выяснить о нем.

* * *