Фантастика 2002. Выпуск 1

Что могут отражать глаза скитальца-одиночки, если после долгого отсутствия он возвращается домой? Особенно если вдали от дома то и дело приходится заглядывать в глаза смерти?

Но поняла Ксана и то, что здесь не принято обсуждать очевидное. И что всему остальному миру совершенно не обязательно знать об истинных чувствах ведьмаков. Поэтому она просто спросила:

— Ну что, будем ехать или будем стоять?

Безразлично так спросила…

сентябрь — октябрь 2001

Москва, Соколиная гора

Сергеи Синякин МРАК ТЕНИ СМЕРТНОЙ

А я стою один меж них

В ревущем пламени и дыме.

И всеми силами своими

Молюсь за тех и за других.

М. Волошин

Пьяный от бессонницы и умопомрачительных рассуждений, Нильс Рунеберг бродил по улицам Мальме, громко умоляя, чтобы ему была дарована милость разделить со Спасителем мучения в Аду.

X. Л. Борхес. «Три версии предательства Иуды»

Глава первая ПОЯВЛЕНИЕ ИЗ ТЬМЫ

Гестаповец весь был какой-то усталый и замотанный, и под глазами у него были угольно-черные круги, поэтому голубые арийские глаза казались ледяными звездами.

— Господин Рюгге? — вежливо спросил он открывшего ему дверь старика. — Я ищу господина Рюгге, который работал инженером у Путмана на «Канцкугельверфен».

— Да, это я, — сказал хозяин дома, понимая уже измученным подсознанием, что перед ним открывается та самая пустота, о которой когда-то, в другой жизни, ему говорил Савинков. Или это говорил Жаботинский? Нет, все-таки это был Савинков, он всегда был склонен к некоторому позерству. Как всякий литератор, он был несколько себялюбив и тщеславен. Рюгге прошел в комнату, слыша за собой четкий и уверенный стук сапог, достал из секретера германский паспорт и протянул его терпеливо ждущему гестаповцу. Гестаповец рукой в перчатке взял паспорт, вежливо кивнул и принялся просматривать страницы. В этот момент он был похож на молодого глупого пса, который, убежав вперед хозяина, тщился доказать ему свою полезность и необходимость, еще не понимая, что хозяин, который вырастил его из беспомощного щенка, ценит в этой суетливой преданности именно свое отношение к собакам.

— Та-ак. — Гестаповец закрыл паспорт, сунул его в карман черных бриджей и с неожиданной силой хлестнул рукой по лицу хозяина дома. — Jude!

Евно показалось, что на него рушится небо. Конечно, это не могло не быть глупостью типа метафоры и склонного к эпатажу раннего Маяковского, но что вы хотите от человека, заканчивающего седьмой десяток лет своей жизни и ощутившего с полученной оплеухой всю ее никчемность и ничтожность. Когда-то Евно казалось, что позор навсегда остался в прошлом, как остался где-то в копотном пожарище России Блока убитый Плеве, безусые террористы, готовые на смерть за идею, рассудительные и знающие дело жандармы, суетливые эсдэки и не менее суетливые эсэры, жаждущие всемирного масонского благополучия и готовые за это эфемерное благополучие взорвать к чертовой матери всех, кто, по их мнению, против него выступает, расстрелянные цари и наследники, до которых не дотянулся Каляев, но которые не убереглись от многочисленных рук идиотского народного гнева в подвале Ипатьевского особнячка холодного уральского города. Теперь Азеф, прикрыв руками полусорванную маску добропорядочного бюргера, под которой он жил долгие годы, понимал, как ошибался. Прошлое никогда не уходило навсегда, просто оно иногда терялось, как теряется та или иная реальность в бредовых снах кокаинистов, перешедших на опиум, но потом вновь обретало свои реальные и жестокие черты, возвращалось в виде вот такого белокурого ангелочка с льдисто-голубыми глазами и скалилось в усмешке с высокой тульи залихватски изломанной фуражки, рождая желание припасть к глянцевитым зайчикам на вычищенных сапогах.

— Взять его! — приказал белолицый и чернокожий ангел, сверкнув молниями петлиц, и двое дюжих молодчиков умело встали за спиной бывшего инженера Рюгге, который еще ранее, совсем в другой реальности, был российским иудеем по имени Евно Азеф и главой Боевой организации социал-революционеров, которому предстояло теперь стать участником нацистской театрализованной и полной дешевых эффектов игры под названием «Хрустальная ночь».

Кто постарше, про эту операцию все знает. Другим требуется немного пояснить. Когда Гитлер сидел в тюрьме и писал свою книгу «Mein Kampf», его подельник Рудольф Гесс почитывал разные книжки, которые брал в тюремной библиотеке. И вот однажды ему попалась еврейская книга «Хаггада». Лежа на нарах, Гесс в свободное от мастурбаций время почитывал эту книгу.