Фантастика 2004. Выпуск 1

Странное посещение. Он действительно думал, что я начну выкладывать подробности своих отношений с клиентами? Эшер не мог так думать. Судя по вопросам, он не узнать хотел от меня что-то, а напротив, что-то хотел сказать, и ждал, когда я задам нужный вопрос. А я не задал. Я даже догадывался, какой вопрос Эшер от меня ждал. И я действительно хотел это спросить, но что-то удержало. Нет, не что-то, я прекрасно понимал, что, задав вопрос, спровоцирую комиссара продолжить логическую цепочку, оборвавшуюся для него в таком месте, которое он не мог восстановить без моей помощи.

И не нужно.

Вопрос я задам, конечно, но не Эшеру.

* * *

Ревекка так и не позвонила. Не было звонка ни ночью, ни утром, весь следующий день я просидел в офисе, как на иголках, звонили десятки людей — клиентов и просто знакомых, по обычному телефону и на мобильный, я дал интервью репортеру из «Аризона пост» и ведущему программы новостей Fox News, и, по-моему, к вечеру у меня начался жар — во всяком случае, чувствовал я себя отвратительно, голова раскалывалась, в груди что-то тлело, я отпустил Джемму, остался в офисе один, и на меня нахлынули воспоминания — банальное выражение, но они именно нахлынули, как волна на берег, и так же, как волна, откатывались назад, в подсознание. Ревекку я вспоминал почему-то в ее белой ночной рубашке, которую она надевала после того, как все заканчивалось и мы оба начинали ощущать прохладу. В рубашке она была похожа на ангела, какими их изображают в детских книжках, и я как-то сказал, что ей нужно научиться играть на арфе.

«А я умею, — улыбнулась Ревекка. — И на арфе, и на флейте. В раю это пригодится».

«Ты уверена, что попадешь в рай?»

«Да, — серьезно сказала она. — Ты хочешь сказать, что я грешила? Есть поступки, которые выглядят греховными и дурными, но, если конечная их цель — победа над злом, то в конце концов эти поступки вознаграждаются».

Мне не хотелось спорить, и, уже будучи в полусне, я задал Ревекке тот вопрос, ответ на который хотел получить у комиссара Эшера. Я помнил, что Ревекка что-то ответила, но не помнил — что именно: я уже спал. А на другой день забыл и о самом вопросе…

Что если Ревекка не позвонит никогда?

Я не мог без нее. Не мог думать, есть, пить. Не мог жить. Работать, впрочем, я, как ни странно, мог — по утрам приезжал в офис и принимал клиентов, число которых после моего возвращения увеличивалось с каждым днем. Реклама, даже дурная, — великая сила. Впрочем, случаи это были не интересные, большая часть — нападения с попыткой ограбления, практически без телесных повреждений, но попались и несколько дел, от которых я не мог отказаться. Из офиса я обычно отправлялся в ресторан, который неожиданно обнаружил на углу улицы Линкольна и Третьей авеню — остановившись там как-то у красного светофора, я обратил внимание на рекламу с изображением рогатого господина, похожего на оперного Мефистофеля, каким его играл русский бас Шаляпин. Тем же вечером я нашел поблизости место для парковки и неплохо провел время в темном полуподвальчике, где тихо играла музыка из «Фауста», под которую было легко танцевать со случайными соседками — женщинами, видимо, такими же одинокими и готовыми на случайные связи. С некоторыми из них я после приятного вечера отправлялся домой — иногда к себе, но чаще к ним, — и ночи тоже получались приятными, а утром Джемма, кисло улыбаясь, стирала с моей щеки, а однажды даже с затылка следы помады. Не знаю, что думала обо мне секретарша, я никогда ее об этом не спрашивал, держал дистанцию, хотя и знал, что она тоже была одинока, как те женщины из «Мефисто», и, возможно — нет, даже наверняка — согласилась бы поужинать со мной и в этом ресторане и в любом другом, и поехать потом ко мне или к ней, и провести ночь, я даже представлял, как это у нас могло получиться, но никогда не приглашал ее не то что в ресторан, но даже в кафе на первом этаже, где собирались на ланч знакомые юристы и куда принято было приходить с секретаршами, поскольку считалось, что здесь не просто завтракают, но обсуждают юридические проблемы, которые не всегда удается решить в официальной обстановке.

В общем, я старался забыться, как мог, и был уверен в том, что Ревекка никогда больше не появится ни в моем кабинете, ни, тем более, в моей спальне. Осторожно попытался навести дополнительные справки о «Христианских паломниках» — был бы жив Рик, получить информацию оказалось бы гораздо проще, а сейчас приходилось обращаться к совершенно мне не известным людям, по рекомендации, конечно, но все равно не внушавшим особого доверия, я не мог и не собирался делиться с детективами всей имевшейся у меня информацией, а без этого они не очень понимали условия задачи, на столе у меня лежали четыре отчета о деятельности секты, где много говорилось о Ревиво и его завиральных идеях, о нынешнем главе «паломников» Кошениле, личности, насколько я понял, совершенно бесцветной, и ни разу не было упомянуто имя Ревекки Браун.