"Фантастика 2023-110". Компиляция. Книги 1-16 (СИ)

— Я жду письмо, Мари, вы назвали тогда городок, и я вспомнил, что мне обязан один человек… По крайней мере, кто-то присмотрит за вами первое время, поможет устроиться на месте. Это важно — знать, что можешь на кого-то рассчитывать. И я был бы за вас спокоен. Но ответ все еще не пришел… может, этого человека там сейчас нет и письмо его ждет.

— Без проблем — пишите еще одно, а я передам его прямо в руки.

Я не совсем сошла с ума — отказываться от помощи. А Дешам не мог поместить меня под опеку (а я понимала это так) плохого человека. Хотя мог и ошибаться, как с полковником. Но теперь я буду сильно настороже, потому что да — миром правит похоть. И мужчины. Я не хотела мужчин и не хотела похоти, даже любви уже не хотела — я ничего не хотела, кроме теплого угла для себя и ребенка. Выносить, родить, выкормить… А дальше я заработаю и себе, и ему на жизнь.

Зацикливаться на мыслях, планах, самой идее материнства я не собиралась. Существовал какой-то иррациональный страх, наверное — сглазить, строя прогнозы, спугнуть… стронуть с места. Мечтать и проваливаться в беременность я себе запретила, но, когда поняла до чего себя довожу, заботу включила по полной. Он крепко там уцепился и прирос ко мне, иначе уже все закончилось бы плохо. Все так сложилось тогда, один к одному — страх потерять ребенка, понимание, что здесь я дам ему только позор… И отвращение к конкретному человеку.

Я уехала.

Без проводов и прощаний — по-английски. Кроме Дешама и кого-то из начальства, раз уж мне выдали плату за работу, об этом знал только Гаррель и то… кажется, я тогда еще путалась и доложила по секрету, что уезжаю в По на пмж. У мужчины полезли глаза на лоб:

— Немыслимое расстояние, мадам! И что за странный крюк вы сделали тогда? Не было войск ближе к дому? Но раз уж вы здесь — оставайтесь, голубка вы наша! Мы сами станем платить вам жалование.

Я и растрогалась, и удивилась его словам о расстоянии и, кажется, поняла, что опять что-то напутала с названиями. Но уточнять не стала… просто не до того уже было — пробило на слёзы. Гормоны…

Ранним утром Дешам сажал меня на мягкий пассажирский дилижанс, приговаривая, инструктируя и буквально не закрывая рот… будто спешил сказать все то, от чего я вдруг резко поумнела бы:

— Растрясет… здесь все дилижансы идут в одну сторону. Остановитесь на второй станции — это с полдня пути отсюда и возьмете комнату… отдохнете, поедите, отоспитесь. Мари?! Это серьезно. Дальше возьмите карету — это дорого, но дороги там ужасны — камень на камне. Пускай едет не спеша… и обязательно предупредите, что это я велел сделать так… или лучше скажите — полковник. Обещайте мне… и пишите, слышите? Я там положил еще один саквояж — это вам от меня, но и не только. Может это такая благодарность? Но наместник подходил пару раз и спрашивал о вас, когда вы отдыхали… принес зерна кофе. Сказал — они уже обжарены. Я не знаток, но Гаррель велел купить для вас мельничку… здесь внутри — маленькая ручная мельничка, девочка моя…

— Дешам! — уткнулась я лицом ему в грудь, давясь рыданиями. Обняла за пояс: — Жак… я не прощаюсь, мы обязательно увидимся еще, и я расскажу тогда — обещаю, что расскажу все. Сядем с вами… и будем говорить.

Я хотела сказать ему много чего. О том, например, что приблизительно… через два года начнется очередная война — Франция вступит в спор с Англией за колонии за океаном. Потом французы впишутся за союзников и ввяжутся в войну «за австрийское наследство». Франция и Россия в этой войне будут на одной стороне, но радости в этом мало — полк ла Марльера приграничный и их обязательно дернут туда — в семилетнюю бойню, грызню непонятно за что.

Меня мало волновали заокеанские колонии, что и нормально, в принципе. Но болела душа за всех тех, кого оставляла там — в цитадели Безансона. Сказать Дешаму, предупредить его? Но ведь все равно он уйдет с полком — спасать, лечить… Как и Гаррель, и Ланс, и Люк… и многие другие, кого я тоже знала и кто уже стал мне дорог. Незаметно и необъяснимо… но это так.

— Ваш отец, мадам? — качала головой приятная дама в шляпке с цветами, — ну полно… полно печалиться — скоро увидитесь вновь. Он у вас совсем молод…

Наверное… увидимся. Мой папка всегда держался в стороне от семейного «курятника» — жены, трех дочек, внучек и внуков… Когда в семье появились маленькие мужчины, потребности возиться с ними, воспитывать их у него уже не было — только отдохнуть после работы. С ним мы никогда не были близки так, как с доктором. И будь мне в душе тоже двадцать три, как Маритт, может и воспринимала бы его отцом, а так… В мои тридцать шесть… семь уже, я чувствовала его своим другом — самым близким и надежным.