"Фантастика 2023-128". Компиляция. Книги 1-18 (СИ)

— А для чего мы революцию делали? — спросил я его в лоб. — Для чего пели «до основанья, а затем мы наш мы новый мир построим»?

— Вижу, у вас уже есть решение этого вопроса, — констатировал Мехлис.

— Есть, — ответил ему, — переименовать эту должность в начальника медицинской службы полка.

— И таким образом поднять ее в классе с коллежского асессора до надворного советника,[767] — засмеялся комиссар.

— При чем тут старые чины, которые уже почти год как отменили? — сделал я удивленное лицо. — Весь вопрос в том, что мне крайне не нравится, когда меня называют пепепупо.

— Ну вы еще не в худшем положении. Вон у Троцкого в Реввоенсовете появился в помощниках замкомпоморде, и то ничего. Не жалуется, — улыбнулся Мехлис.

— Кто-кто? — вмешалась в наш разговор Наталия Васильевна.

— Заместитель командующего по морскому делу, — ответил ей Мехлис, кивнув своими кудрями. — Сокращенно: замкомпоморде. Это еще что… Как вам, Наталия Васильевна, нравится такая организация, как Чеквалап?

Наташа удивленно открыла рот, потом сказала:

— Даже догадаться не могу, что может за этим скрываться.

— Не буду вас томить, — ответил Мехлис, — это всего лишь Чрезвычайная комиссия по заготовке валенок и лаптей при Совнаркоме.

— А лапти зачем? — пришел и мой черед удивляться.

— По новой военной форме Красной армии рядовым в пехоте положены кожаные лапти, по типу малороссийских чеботов. На сапоги кожи не хватает, на ботинки — квалифицированных сапожников, — удовлетворил комиссар мое любопытство. — Вот таким образом и вышли из положения. Как я сам уже понял: при любых потрясениях обувь — самое узкое место в снабжении.

Наталия Васильевна тем временем разлила по кружкам восхитительно ароматный чай, который и на вкус оказался дореволюционного качества. В двадцать первом веке секрет изготовления такого чая был уже утерян.

Пили по-крестьянски, вприкуску. Зажимаешь между зубами кусочек колотого сахара и протягиваешь сквозь него чай. Без странных звуков не обходилось. Чувствовалось, что все мы трое так чай с детства пить не привыкли. Что если и пили с сахаром, то внакладку. Но в данном случае это было бы слишком транжиристо.

— Только блюдечка нам не хватает для полного счастья, — заявила сестра милосердия, явно пытаясь пошутить.

— С блюдечка будет по-купечески, — возразил я ей. — В наше время такая манера пития чая может быть рассмотрена как контрреволюционная. Тем более в присутствии комиссара бригады и большевика.

Мехлис оторвался от кружки и заметил:

— Ехидный ты мужик, Георгий Дмитриевич. Тяжело тебе будет по жизни. Хорошо ты на меня нарвался — я шесть лет артиллеристами командовал. А многие, те, что из босяков в командиры вышли, относятся к своим должностям ох как серьезно, шуток не понимают, да и обидчивы чрезмерно. Ты это учти на будущее. Кстати, ты так и не сказал, зачем потребовалось перекрестить свою должность? Уже немного зная тебя, я подозреваю, что в этом предложении есть и второе дно.

С сожалением я поставил кружку на стол — там оставалось больше половины душистого напитка — и внес предложение:

— В первую очередь чтобы среди бойцов было уважение к должности. А какое уважение к пепепупо?

— А начмедслуп, по-твоему, уважения вызовет больше? — ехидно улыбнулся Мехлис.

— Нет, — возразил ему. — Сокращать надо просто и ясно: начмед полка, начмед бригады и тому подобное.

— В функциях тогда должны быть изменения, — предположил комиссар.

— Конечно, Лев Захарыч, — заверил его, — как же без изменений. Революция — это всегда изменения. И должны они быть только в лучшую сторону. Я предлагаю кроме руководства перевязочным пунктом взять на себя также санитарное состояние в ротах. Для чего отобрать по одному грамотному бойцу и обучить его на санитарного инструктора роты. А для того чтобы это эффективно продвинуть, то дать ему командирские полномочия наказывать нерадивых. Конечно, полномочия эти ограничены исполнениями обязанностей по санитарному надзору за ротной кухней, отхожими местами и гигиеной личного состава. Иначе мы все быстро завшивеем и скатимся к эпидемии тифа в ротах. А оно нам надо?

— Добро, — согласился комиссар. — После отпуска докладную записку мне на стол. Такое начинание надо распространить на всю армию. А пока держите, — Мехлис вынул из кармана два листка бумаги, — это ваши отпускные свидетельства. На четвертый день жду вас тут в полдень. Работы ты мне прибавил, товарищ начмед. Но справимся. Должны справиться. И полномочия тебе дадим драконовские. Вплоть до привлечения нерадивых командиров к суду Ревтрибунала. А то анархисты какие-то из этих красных партизан, а не большевики.

Когда наша двуколка неторопливо отъехала от Лятошиновки за версту, Наталия Васильевна, которая всю дорогу таинственно молчала, вдруг громко зашипела:

— И что это значит, Георгий Дмитриевич?

— Ты это о чем, милая? — улыбнулся ей.

Какая же она красивая. Особенно когда сердится. Век бы сердил и любовался, как она мурзится.

— О свадебных подарках комиссара. Может, объяснишь, что это значит?

Сделал морду ящиком и спокойно ответил: