"Фантастика 2023-130". Компиляция. Книги 1-22 (СИ)

Переход из аллеи Фонтанов в Парковые просторы ознаменовала десятиметровая арка из причудливо кованной стальной сетки. В контуре оной с тихим треском бушевали тысячи и тысячи маленьких молний, создаваемых двумя исполинскими электрическими катушками в основании. Конструкция находилась над парковой дорожкой, уводившей в стену практически непроходимой растительности с густым подлеском, что так и дышала первобытной мощью и спокойствием.

– Просто потрясающее использование катушек Тилана! Высокочастотное напряжение для генерации пробоя, а сетка в качестве заземления! Как жаль, что ты, дорогая Лори, не можешь этого видеть, невероятно красиво! Зря ты волновался, друг мой, что нам не понравится, – это весьма впечатляюще и вдохновляюще!

– Рад, что тебе пришлось по душе! Однако, если позволишь, ты утверждаешь, что ложь – это искусство? – Стоило тени деревьев лечь на плечи, я решился возродить зацепивший меня разговор. – Как, по-твоему, намеренное утаивание, искажение информации, частичное или полное, или вовсе подача изначально неверных данных – однозначное зло мира, может являться искусством? Ведь искусство – один из способов познания, который интересен и творцу, и окружающим. Подобное в основе противоречит понятию лжи!

– Эх, не умеешь ты наслаждаться моментом, друг мой! Ладно! Разве это не очевидно? Судя по взгляду, не особо… Давай попробую объяснить, как это вижу я! Полагаю, нагляднее всего сделать это на сегодняшних разговорах… хоть на прошедшем с Тербием Вронским. Скажи, друг мой, в чем и как он солгал? Не забудь отметить, какое у тебя сложилось о нем мнение, исходя из этого?

– Как это связано с темой…

– Просто позволь, друг мой, мне полностью высказаться, и для начала ответь на вопрос!

Зубы скрежетнули, пока припоминал давешний диалог. Взгляд же скользил по белокаменным шпилям стены-периметра Императорского дворца, что словно являлись продолжением парка – самыми высокими деревьями, растерявшими ветви и кору, но при этом не утратившими мощи и монументальности. Символ незыблемости и спокойствия Империи.

– Что же. Самое очевидное, – он, мягко говоря, не особо обрадовался знакомству со мной, причем, более чем уверен, из-за того, что я пространственник. Склонен предположить, из-за проблем с законом… Хотя лучше проверить данные. Также он был не до конца искренен, утверждая, что из-за болезни отправляется домой, – он направился совершенно в противоположную сторону от ближайшего выхода, а полеты над Агемо запрещены. Скажу из личного опыта, удовольствие ниже среднего, когда на тебя гадят не только птицы, но, например, пегасы. Так вот, подобное говорит о том, что у него имеются дела в пределах Технической выставки, о которых не должен знать пространственник. В общем, должен сказать, он весьма подозрительная личность.

– Немного информации для размышления. Тербий Вронский один из светочей современности, можно сказать, гений! Да просто отличный человек, с которым и научный диспут устроить, и душевно посидеть можно. Но он безумен как тортик!

– Разве тортики безумны?

– Само собой! Какой адекватный коржик захочет становиться бисквитом?

– А… – протянул я многозначительно, начиная сомневаться, кто тут «тортик».

– Он страдает душевным заболеванием, в простонародье называемым паранойей. Свято уверен, что за ним охотится тайный сыск Империи, СДО, Последних, Свободного города и Предтечи ведают, кто еще. Все потому, что он один из ведущих инженеров Хроно и занимается разработкой «изобретения, которое опережает технический прогресс на сотню лет»! Одно то, что он пережил разговор с вами, говорит об огромной выдержке.

– Так зачем он с такой болезнью прибыл в сердце Империи, еще и на массовое выступление?

– Любовь к науке и технике у него на порядок сильнее любых фобий, за что к нему особое почтение. Кроме того, как-никак именно в Империи живет подавляющая часть его вида, его родственников. – Рейм печально усмехнулся. – Теперь усложним задачу: разговор с четой Ленских. В чем и как они солгали? Какое у тебя сложилось о них мнение, исходя из этого?

– Разве они хоть в чем-то солгали? – насторожился я.

– Разумеется! Хотя, признаю, не словами, но поведением и отношением. При этом в их лжи куда больше злонамеренности, нежели у того же Тербия Вронского. Вижу, заинтригован, спешу объяснить: они были добры и обаятельны как в твою сторону, так и относительно нас с Лорн.

– Что в этом такого? Простая вежливость…

– Которая, в свою очередь, есть ложь, ибо искажает информацию о человеке. Собственно, как почти все элементы культурного общения вроде шуток или дружеских рассказов. Это еще называют лицемерием. Но не станем углубляться, сейчас важнее, что их доброта преследовала цель – расположить нас. Семейное дело Ленских скоро сильно пострадает, если вовсе не разорится. В такие времена людям нужны союзники.

– Это Торговый дом Ленских? – вспомнил я одно из самых богатых и знаменитых учреждений Империи. – Тот, что владеет сетью железных дорог к юго-западу от Агемо? Насколько знаю, у них все более чем в порядке, прибыли только растут.