"Фантастика 2023-138". Компиляция. Книги 1-26 (СИ)

— Типа, мы идем на войну? — ощерился Дятел.

— Да. Мы идем на войну.

Глава 23

— Это Матица, — сказал Выпь.

Прочие разом повернули к нему головы.

Выпь вздохнул, растолковал, как по писаному.

— Матица, многоногая, белоструйная. Свивается коконом, зреет в Луте до срока, устроив себе гнездо в брюхе живой корабеллы. Сосет ее изнутри как теля — матку. После выходит на свет, начинает пастись. Множится делением.

— Агаааа, — сказал на это рыжий Гаер.

Они стояли на стене, поросшей ворсом защитных струн, пялили глаза. Желтолицая Солтон кусала истерзанные, ссохшиеся на ветру губы, Сом то и дело утирал лоб расшитым платком, отдуваясь. Пегий сутулился, прятал руки в карманах. Лагерь стоял в раскаленном хомуте жара. А над стойбищем Хангар будто туча разлеглась, и с той тучи тянулись к земле множественные слюдяные нити.

— По-твоему, она просто так там гуляет или тамошние умельцы ее себе на цепь подсадили?

— Если знающий человек возьмется, Матица ему служить будет, — Выпь потер глаза.

От песка и жара горели, будто песка наелись. Юга молча протянул ему флягу с водой, Выпь принял.

Они с ним стояли наособицу, в стороне от прочих. Ненароком, так уж само сложилось.

— А бьет как? — жадно допытывался Гаер, терзая волчьими зубами мундштук трубки.

— Пасется, — глухо уточнил Выпь. — Кормится на живом мясце, а уж звериное алибо человечье, ей без разбору.

Там, где ныне стояли Хангары, некогда жили люди. Никто не станет кормить пленников, если можно скормить их самих.

— Таааак, — арматор покрутил докрасна сгоревшей шеей. — Еще что знаешь?

Зернь, подумал Выпь. Паволока. Хворост. Существа Лута, которых, по словам разведчиков, Хангары вели за собой.

Вот только каким вабилом?

Память его пестрела пестрядью, взятой у Печатей Памяти и купленного самоплета. Но Печати давали знание только о том как извести тварей, и молчали про то, как привести их к покорности. Считать все он не успел.

Или же Хангары знали неведомое Вторым.

Выпь кололо чувство досады. Убить, считал он, всегда можно. Простая мера. А вот разобраться, попробовать под себя выучить — куда сложнее.

— Стало быть, укрепляются, — обмахиваясь надушенным веером, сказал Сом, — ваши предложения, друзья мои?

— Запалить их к такой-то матери, — высказалась Солтон, — пушки, хвала Луту, есть. А можно и корабеллы подтянуть, сверху огнем ливануть.

Пегий кисло усмехнулся. Светлые глаза его были совсем прозрачны.

— Опасно подводить корабеллы к этой вот, как юноша сказал, Матице. Без должной подготовки. У вас есть на примете толковый адмирал, арматор?

Гаер звучно поскреб висок.

— Есть-то он есть, да далековато ходит. Покуда докричусь, уже не надо будет. Я так считаю, ребзя: нужно клин клином бить. Шерстим закрома, ковыряем занычки, у кого что прикопано на черный день, а?

— Не всякое оружие сгодится, — сказал Выпь.

— Знаешь, какое?! — Солтон так и впилась глазами.

— Знаю. Но достать его — отдельное дело.

— Ага. Ну что же, значит, будет чем заняться. Пойдем-ка вниз, хлебанем холодного да расскажешь, что там да куда совать, чтобы успех был.

Когда спускались со стены, Юга улучил момент, придержал друга за локоть, оттянул в сторону:

— Откуда берешь это все? Печати?

Выпь кивнул.

— Они самые. В голове сидят.

— А про локуста ничего не сидит?

— Про локуста нет.

Юга помедлил. Спросил, чуть запнувшись:

— А… про меня? Про мой род? Есть?

— Есть, — выговорил сипло Второй. — Как изничтожить.

Юга отпустил Выпь и тот прибавил, моргая воспаленными глазами:

— Но я никогда это знание против тебя не оберну.

***

В палатке было прохладнее, чем на стене. Сом, любитель излишеств, притащил с собой в лагерь и консервированный лед с Хома Долгого Снега, и теневой веер, забаву знати Хома Оми, и даже морской ветерок в нарядной плетеной клетке, добычу дителей Хома Ковыля. Последний без колебаний забрал Гаер, подвесил к балке на крюк и уже оттуда спускалась, веялась прохлада.

— Против Матицы есть средство. Подсадить ей в ножки бегучий огонь. Он Матицу изнутри выест, она пеплом изойдет. — Выпь стоял, пока остальные сидели. Говорил медленно, негромко, но его слушали. — Огонек на старых костях водится. Где многих вповалку хоронили или лабиринты костяные строили.

— Знаю пару таких мест, — кивнул Гаер, желтым пальцем уминая табак. — Дальше говори.

Курил он в лагере много. Будто нехватку сна перебивал.

— От Зерни-Зерницы другая помощь. Сама по себе Зернь не ходит, на других ездит. Огонь и железо болячку не берут, но можно манилкой-трещоткой привлечь и в коробе запереть. Манилки для Зерни еще в повалушу делали, у антикваров, должно, остались.

— Потрясем стариков за бороды, — хмыкнул Гаер, почесал ляжку.

— Паволока же страхом сильна. Песни поет, люди и звери от тех песен головы теряют, прочь бегут. Натекает, как туман. Находит, как волна. Как от волны и средство: резаков наставить, боронами борониться.

Замолчал.

— Ну? — нетерпеливо пришпорил Гаер.

— Всех тварей назвать не могу, — Выпь едва уловимо поморщился, обвел взглядом присутствующих. — Лут знает, кого еще Хангары на свою сторону притянут. Но от этих, названных, знаю как отбиваться.