"Фантастика 2023-138". Компиляция. Книги 1-26 (СИ)

— Ушел, — было ответом.

И поди пойми, что под этим подразумевал Первый.

Михаил только принял в ладони теплое круглое дерево с мясом и овощами, только взялся за ложку, как подступили к кругу двое Первых. Сказали что-то негромко, друг за другом. Ланиус отставил мису с похлебкой, поднялся; за ним встали еще.

— Идемте с нами, — сказал Ланиус. — Увидите, чем заняты мы здесь.

Нил притворился, что не слышит — увлечен тафлом. Михаил, скрипя сердцем и урча желудком, потянулся следом за Лином.

Как такое возможно, подумал Плотников, когда они вышли не там, где зашли. Улитка снаружи не гляделась полой, но помещала в себя больше ожидаемого: залы, этажи, витые лестницы. А вышли они к высокой стеклянной гряде, охватывающей мыс точно хрустальная скоба.

На спину гребню тому вели рубленые из дерева лестницы, обметанные снегом, как плесенью. Михаил ставил ноги осторожно. Свалиться — костей не соберешь.

Первые шли легко и быстро.

— Там, под всей землей, думаю — все пустоты. — Говорил Ланиус. — Хом этот похож на искусственный. Или родился таким, или сотворили такое. Мы как-то взялись копать, когда оттаяло немного по теплу. Думали доискаться. Не вышло. Жесткая шкура, дубленая.

С гряды было видно, что дальнее пространство огорожено от прочего, на котором стояли Первые, обрывом и развалом немыслимой крутизны. Тянулся же он насколько глаз хватало — не иначе, через весь Хом шрамом. За разломом же стояло плоское, как блин, море.

Михаил удивленно моргнул. Вода так себя не вела, по его разумению.

Не было ни шума от моря того, ни запаха, ни тепла, ни холода. Не двигалось вовсе, как вклеенное.

Лин провел пальцем по буквицам, будто бы вмурованным в кожу стекла. Было видно — кровью чертали.

— Старшие люди. Их письмена. Они и научили тех, кто до нас сюда попал — как жить, где добычу брать, как Метельного Зверя обходить и бороть, как бить тех, кто не так ходит.

— Как «не так»? — чувствуя, как стягивает от дурного предчувствия затылок, спросил Михаил.

Ланиус кивнул, указывая на море.

— Люди, до нас здесь жившие, называли их фрам. Пена Лута, пена пасти бешеного волка. То, что Лут на Хом выбрасывает, наигравшись. Есть их нельзя, но обирать приходиться. Одежда, снаряга. Лут нас и губит, и дарит.

Ланиус усмехнулся.

— Что-то сидит внутри полости Хома. Что-то, что тянет фрам, зовет к себе, властвует. Старшие люди фрам щитами встречали и множиться не давали. Иначе — говорили — состроит фрам себе некий корабль и худое случится.

Михаилу прежде в ум не приходило, что деется с теми, кто в открытом Луте сгиб. Разумел — большую часть падальщики подбирали да иные твари, до органики охочие. Но были и те, кого мотало течениями, трепало смитьем и выбрасывало. На такие вот, оказывается, берега.

Берега кости, иначе не назовешь.

— Мы их дело продолжаем. Резать фрам без толку. Лучшее — грозовые рога. Такие случаются, когда гроза находит, землю бодает. От тех рогов кусочки отламываются и после разрастаются, корни пускают. Мы их выкапываем и к стрелам крепим, к копьям, ножи срабатываем. Для фрама оно — чистый яд. Выходит, и здесь на страже Лута стоим, а?

Лин принял из рук подоспевшего воина лук, легко натянул, кивнул благодарно.

— На меткость одну не полагаемся, — сказал ему Ланиус, — оружие у нас давнее, древнее, но исправное. Бьет сильно, кроет тучей.

Михаил как-то видел подобное на Хоме Мастеров. Павлиний хвост — видом было что тяжкий, не по рукам человеку, арбалет о множество болтов.

Сидело по такой птице-павлину через каждые сто шагов, на выступах, как в гнездах.

Михаилу же подступивший Первый молча вручил орудие: щит и длинный нож, с простой деревянной рукоятью и странным лезвием, серым, как бумага. Видимо, то и был грозовой рог: бугристый, на вид хрупкий, обточенный с двух сторон до молниевой остроты.

Плотников тронул его ногтем осторожно, удивился.

— Неужели бывает так, что гряду седлают, в ближний бой идут? — не поверил.

— Случается, когда вал особенно сильный накатывает. Мы их тут и срубаем. — Сказал Ланиус и успокоил улыбкой. — Против фрама воевать не так трудно, главное — ухо востро.

Ну да, не трудно, подумал Михаил с сомнением. Оловянным, с их скоростью и реакцией, с их выделкой — под Оскуро, фрам должен был казаться медленным, как мед супротив горного потока.

Может, таким и был?

О тех, кто не так ходит, Плотников знал мало. Помнил, что на некоторых Хомах, жарких и бедных, порой случается мор. Селениями ложатся. А потом встают. Виной тому был хитрый грибок-паразит. Когда находила великая сушь, и еды грибу тому не доставало, то высыхал он до прозрачности. Стоило задеть — лопался, спорами исходил. Споры те любыми путями к человеку попадали, прорастали, под себя усаживали.

А человек, суп грибной, под его указку и землю добрил, и кормил, и поил. Случалось — другими людьми.

Но здесь-то как?

— Ты как будто не вполне веришь моим словам, Михаил, — спокойно произнес Ланиус. — Ну так поверь своим глазам.

Михаил развернулся туда, куда указывал Первый.

Люди так не ходят, подумал.

***