"Фантастика 2023-143". Компиляция. Книги 1-21 (СИ)

Их нельзя было назвать однообразными, хотя, в большинстве своем, они и походили друг на друга. Но каждый день приносил что-то новое — какое-то знание, открытие, откровение, что-нибудь о привычках гоблинов, какая-то необычная легенда, примета, поговорка. Все в новинку, все в радость. Должно быть, так маленькие дети открывают для себя мир. Каждую свою находку приветствуют ликующим криком, следят за ней широко открытыми глазами — за суетой муравьев на хвойной куче муравейника, за неровным танцем бабочек, за шевелением сердитой пчелы в сердце цветка… Сперва они видят только то, что находится под носом, на расстоянии протянутой руки. То, что можно схватить, сжать в пальцах, не знающих своей силы, сунуть в рот. А затем, познав близкую вселенную, тянутся дальше и замечают тогда и вечно меняющееся небо, и бег ветра по высокой траве равнин, и волшебное мерцание звезд, рассыпанных по ночному бархату. Не видят они лишь одного — обыденности. Это у них еще впереди… Пока же каждый день для них бесконечен, каждое утро — начало новой жизни. А сон — сама смерть. И не потому ли дети отказываются ложиться спать, когда их укладывают заботливые родители — капризничают, плачут? Ведь никто не хочет умирать, покидать жизнь, полную таких ярких картин. Пусть даже на мгновение, на час, на ночь… Это только усталые древние старики, повидавшие все в своей жизни, готовы к уходу, и ждут его, зовут, требуя отдыха в вечной тьме. Только там их ждет еще неизведанное. Только там — за гранью жизни…

Глеб никуда не спешил.

9

— Ты не должен размышлять! — Сердитый Уот размахивал руками. — У тебя же получилось тогда, на Охоте! Так зачем ты сейчас пытаешься думать?

— Я не думаю, — возразил Глеб, утирая пот со лба тыльной стороной ладони — жест усталого крестьянина, только что закончившего пахоту.

— Думаешь! Не спорь!

— Ладно. Пусть так. Но я не могу по-другому.

— Ты должен научиться. В бою твоя голова должна быть пуста.

— Вообще-то, меня всегда учили, что побеждают не силой, а разумом.

— Иметь чистую голову, не значит быть глупым. Неужели ты и этого не понимаешь?

— Не шуми. Все я понимаю, просто не могу… Ну, не знаю я, как этого добиться!

— Если не можешь отключиться полностью, то попробуй думать о чем-то постороннем. Ну, например, о звездах. Давай! Попробуй!

Глеб нехотя принял боевую позицию, выставил перед собой копье. Попытался представить звездное небо. Расслабился. И звездное небо не замедлило явиться. Целые галактики завертелись перед глазами багровыми сгустками, запульсировали. Правый висок пронзила острая боль.

— Ты что, заснул?

Глеб охнул и схватился за ушибленное место. Процедил сквозь стиснутые зубы:

— Пытался разглядеть звезды днем.

— Увидел?

Это уже походило на издевательство, и Глеб взорвался:

— Все! Хватит! Буду драться так, как умею! Хватит мне этих гоблинских штучек!

Он перехватил копье и обрушил на Уота серию молниеносных ударов. Гоблин легко отскочил, парировал неожиданную атаку.

— Вот, уже лучше! Разозлись, разозлись на меня!

Глеб бесхитростно махнул копьем, целя в открывшуюся грудь своего малорослого учителя и понял, что попался на удочку: гоблин уклонился, схватил ладонью древко и рванул на себя. Глеб, потеряв равновесие, упал на одно колено. Уот своим копьем коротко ткнул человека в горло.

— Все! На сегодня хватит.

Глеб захрипел и повалился на теплую землю. Забился в агонии. Уот серьезно следил за его нелепыми телодвижениями.

— Все, хватит. Пойдем домой.

Глеб дернулся еще пару раз и затих, уставившись в небо остекленевшими глазами…

В вылинявшей синеве небосвода сияло нестерпимо яркое солнце. И ни единого облачка.

Вот уже целую неделю стояла изнуряющая жара. Даже короткие ночи не приносили облегчения — земля просто не успевала остыть.

— Лина обещала принести пирог с рыбой. А я хотел угостить тебя.

— Не люблю рыбных пирогов. — Глеб прекратил дурачиться и сел. — Вы никогда не потрошите рыбу.

— Но так же вкусней.

— Даже пробовать не буду.

— Твое дело…

Уот размотал длинную тряпку, освободив наконечник своего копья. Скомкал грязный бинт и убрал на обычное место — спрятал в дупле корявой ольхи. Глеб поступил так же…

Два раза в день — рано утром и вечером, пока еще не стемнело, они приходили на эту полянку, доставали из дупла полосы истрепанной ветоши, тщательно обматывали оружие, пеленали наконечники, делая их безопасными, и начинали тренировку. Глеб уже давно освоил азы гоблинской науки фехтования, все эти стойки, шаги, положения, выпады и отходы, удары и блоки, и теперь Уот натаскивал его в спарринге. Только так, в жестокой реальной схватке, по убеждению гоблина и можно было научиться чему-то стоящему. Глеб с ним не спорил, смиренно принимал побои и после каждого урока находил на своем теле несколько свежих синяков и кровоподтеков…

Они еще долго спорили о кулинарных пристрастиях, пока шли по направлению к подземной деревне. И разошлись, оставшись каждый при своем мнении. Глеб направился к шалашу, Уот — к своей землянке.

— Я принесу тебе кусочек попробовать, — крикнул вдогонку гоблин.