"Фантастика 2023-146". Компиляция. Книги 1-19 (СИ)

В итоге он целый день провел, вытаскивая из ячей блещущих серебряной чешуей рыбин, а ближе к вечеру рыбаки разожгли костер и наварили целый казан похлебки. Они пили обжигающий горло деревенский самогон, а Риордан чокался с ними клюквенным киселем. Под звездным одеялом текли застольные истории. Он рассказывал о битвах, о боевых товарищах, сложивших головы во славу Овергора, но ни разу не коснулся словом ни одного своего боя. Работяги слушали его затаив дыхание. И Риордан, наоборот, впервые за последнюю неделю дышал полной грудью и понимал, что этот вечер запомнится его случайным знакомым надолго. Они будут передавать эти притчи родным и знакомым и, как это обычно бывает, из них постепенно сплетется очередная легенда о Риордане. Бесстрашном воине, который не брезговал обществом простого люда и наравне со всеми тянул из воды застрявший на коряге невод. Они не могли знать, что сейчас отдают ему гораздо больше, чем он им, потому что сегодня они спасали его от самого себя. От тягостных мыслей. От режущих душу фантазий. От всего, что он хотел в этот день оставить вдали от своего разума.

Вернулся он домой поздно и с приятной от усталости истомой по всему телу.

Наутро Скиндар пожурил его за скачки.

— Не стоит делать так за месяц до резни. Ты грузишь приводящие мышцы бедра. А они должны быть не закрепощены, потому что отвечают за скорость бокового маневра.

Когда Риордан переводил дух на одной из скамеек перед главным зданием Академии, он заметил, что к нему подошел Жаневен и топчется неподалеку, очевидно боясь начать разговор.

«Этого еще не хватало, — подумал Риордан. — Этот олух хочет поблагодарить меня за самопожертвование, не иначе».

Коротким кивком он пригласил кадета к себе. Руки Риордана свободно лежали на коленях и были заметны вздувшиеся на кистях синие вены. Мокрая от пота прядь волос до половины скрывала спиральную татуировку на его щеке. Мастер войны выглядел измотанным, тогда как его рослый поединщик едва вспотел, хотя провел точно такую же тренировку.

— Мастер, я хотел бы выразить вам свою благодарность, — начал Жаневен.

" Ну, вот", — с тоской подумал Риордан. — «Как я и думал».

— Ваши деньги спасут дело моих родителей. Их хватит, чтобы оплатить пошлину короне. Останется даже на первые пробы. Мы закупим буры, которыми сверлят породу, а также адский порошок. Его засыпают в просверленные отверстия, потом с грохотом откалывается глыба. И сразу видно, какое качество нефрита на срезе. Я буду говорить с отцом, чтобы он включил вас в долю.

— С ума сошел? — перебил его Риордан. — Какая доля? И какие деньги?

— Ну те, которые вы передали мне через Ноа. Я встречался с ней в субботу…

— О, вот это скорость, — вырвалось у Риордана. — Вот что значит не тратить время попусту.

— Я вижу, что вызвал ваше неудовольствие, — смешался Жаневен. — Но я всего лишь хотел поблагодарить…

— Не меня тебе стоит благодарить. Эти деньги принадлежат Ноа. Ей и скажи спасибо. Впрочем, сами разберетесь, — медленно проговорил Риордан, думая о своем.

Как нефритовый валун на приисках родичей Жаневена раскололась его последняя надежда. «Ты сам подал ей мысль» — крикнул в его голове внутренний голос. — «Так чего же негодуешь»? Риордан согласно покачал головой, не обращая внимание на Жаневена. «Все так» — ответил он совести, с которой беседовал (а чей же еще это мог быть голос?). — «Но все равно эта практичность ранит. Без причины. Без чьей-то вины. Ранит и все».

— Ноа мне сказала совсем другое, — Жаневен выглядел сбитым с толку.

Риордан понял. Она не рассказала ему главное. Теперь парню, получившему главный приз в игре под названием «любовь» придется на какое-то время стать подушечкой для иголок. Ноа будет вымещать на нем свое разочарование. До тех пор, пока чувства не возьмут свое. Но это уже касается их двоих. И совсем не касается поединщика по кличке Бесноватый, которому через месяц с небольшим придется нести на кончике своей рапиры смерть.

— Мне безразлично, что тебе рассказала Ноа. Ты слышал, что сказал я. И довольно об этом, — голосу Риордана вернулись обычные интонации, от которых люди, слышавшие его, вытягивались в струнку. — И не вздумай болтать в Академии о том, что случилось.

— Болтать? А что случилось? — лицо Жаневена выглядело, как синоним слова «растерянность».

— Не изображай олуха. Насколько мне известно, здесь к тебе неплохо относятся. Но все переменится, когда ты начнешь трепаться. Парни из первой десятки могут решить, что твоя роль в этой истории не слишком благовидна. А эти люди… Ты же трахнул Смерть?

— Да, — потупившись ответил Жаневен.

— А они годами смотрят на мир сквозь ее мертвые глазницы. И если они решат, что моей репутации нанесен хоть малейший урон, то твоя душа мгновенно предстанет перед Высшим судьей. Я не хочу, чтобы на флагштоке Академии появился черный флаг. Ты знаешь, что это значит?

— Да, — глухо ответил Жаневен.

— И я не хочу отправлять погребальную пенсию в Венбад. Вряд ли твоих родителей обрадуют эти деньги. Так что радуйся своему счастью и ни слова о нем. Понял? Ты заикался о какой-то доле? Забудь. И будьте счастливы с Ноа.