"Фантастика 2023-146". Компиляция. Книги 1-19 (СИ)

– Куда ж еще? Там у меня семья. Жена, сын, – ответил Орловский и тяжело вздохнул. – Без мужика им не прожить.

– Да, без мужика трудно, – согласился бородач. – Сам-то, чай, из рабочих?

– Был когда-то, – покривил душой Георгий.

Не объяснять же правду этому бородачу, тем более что правды этой он не захочет ни понять, ни принять!

– Тады вообще не сахар! Землица-то завсегда прокормит, а вот вам в городах будет плохо, – вздохнул Прохор.

От него исходило впечатление основательности, надежности, как от той земли, на которой он рос и которую обрабатывал. Сколько их, крепких мужиков, готовых терпеливо переносить лишения, прошло перед Орловским за долгую службу! А потом за несколько дней те же самые мужики, казавшиеся идеальными солдатами, вдруг посходили с ума и немало способствовали установившимся Содому с Гоморрою…

Именно способствовали. Орловский заставлял себя ни на минуту не забывать, что устроили это все-таки не они.

– Ничего, мы как-нибудь, – как некое заклинание произнес Орловский, хотя и сам не очень верил в то, что говорил.

– Бог не без милости, – с каратаевскими интонациями поддержал Прохор.

И совсем не в тон словам где-то недалеко прозвучал громкий выстрел из трехлинейки и почти сразу – второй.

– Опять балуют, – неодобрительно покачал головой Прохор и поднялся со своего места. – Пошли посмотрим.

– Пошли, – согласился Орловский.

Навстречу им по толпе пробежал шорох: «Охвицера поймали, паскуду! Шлепнули гада!»

Орловский сразу утратил весь интерес. Да и было его совсем немного. Прохор тоже остановился и в сердцах сплюнул. То ли не озверел окончательно, то ли просто надоело бесконечное продолжение одного и того же.

А тут как раз на площадь, позвякивая бубенцами, под разухабистую музыку гармошек, выскочила кавалькада разряженных троек. Все они были забиты разношерстной публикой, и серая шинель нараспашку соседствовала рядом с дорогим пальто, рядом красовались самые разнообразные женские наряды.

– Гуляй, граждане! Свобода! – выкрикнул с головной тройки господин в приличном, но уже порядком перепачканном костюме. В подтверждение своих слов он взмахнул над головой наполовину опустошенным штофом, вот только делиться выпивкой ни с кем не стал.

– Эй, браток! Налей чуток! – прокомментировал голос из толпы и был сразу покрыт громовым хохотом.

Господин весело осклабился в ответ, но вскочивший сосед, для чего-то перевязанный поверх костюма пулеметной лентой, молча посмотрел на толпу так, словно она вся состояла из его личных врагов.

– Добра навалом, лишь взять не стыдись! – прокричал первый господин и снова взмахнул бутылью. – Довольно мы гнили в окопах на потеху мирового капитала! Пусть теперь капиталисты поделятся тем, что когда-то отняли у нас!

– Что-то не похож он на окопника, – не выдержав, тихо произнес Орловский. – Да и на труженика не очень.

– Это точно, – подтвердил Прохор. – Не то бандит, не то политический.

Орловский не видел между этими понятиями особой разницы, благо сам по молодости примыкал к молодежным кружкам и об их уровне нравственности знал не понаслышке. Прожитая жизнь заставила изменить многие из прежних взглядов, поменять прежние приоритеты, по-новому взглянуть на теоретиков, жаждущих подогнать мир под свои надуманные теории.

– Граждане! – вновь закричал господин. – Кто не цепляется за юбку собственной бабы, кто хочет истинной свободы, вступайте в мою коммуну! Устроим рай во всем уезде! Водку и баб обещаю!

Он стиснул пышную грудь восседавшей в том же тарантасе раскрашенной девицы, и та взвизгнула с притворным возмущением.

– Прочитай свои стихи, Санька!

Худосочный, явно нетрезвый юноша с длинными давно немытыми волосами поднялся рядом с говорившим и патетически завопил:

Кто не хочет киснуть с бабой,
Поступайте в наш отряд!
Коль ты смелый и неслабый,
Атаман наш будет рад!

– Слыхали? – Господин вновь показал в улыбке желтоватые зубы и с чувством поцеловал поэта. – Молодец!

– В банду набирает! – брезгливо сплюнул Прохор, а Орловский с едва заметной иронией поправил:

– Не в банду, а в коммунию.

– Один хрен!

Надо сказать, что особого желания вступать в коммуну, или, по мнению некоторых, в банду, толпа не изъявила. Не в силу каких-то моральных устоев, а просто потому, что наиболее буйные уже организовали свои коммуны и шлялись сейчас вдоль дорог, а здесь оказались люди большей частью семейные, не видевшие своих близких давно и потому спешившие по домам. Да и не только бабы влекли к себе повоевавших солдат. Там, в родных деревнях, по слухам, давно делили землю, и ставшие вольными люди боялись оказаться ни с чем.

Но все же несколько человек не устояли перед искусом и изъявили желание присоединиться к гулявшим.

Главарь спросил каждого, как зовут, окинул пополнение оценивающим взглядом, а затем самолично налил новобранцам по стакану самогона.

Затем вновь заиграли гармони, и под их музыку тройки тронулись с места, должно быть, налаживать коммуну в масштабах уезда.