"Фантастика 2023-159". Компиляция. Книги 1-19 (СИ)

— Ваша честь на одной чаше, судьба империи — на другой. Неравноценный баланс, — заметил диктатор.

— Я даю слово чести, что покончу с собой, если окажусь неправ, — истово говорил Черчилль. — Моя жизнь действительно стоит немного в сравнении с королевством, но это единственное, что я сейчас могу поставить в залог. Джордж, если мы остановимся, то уже никогда не добьем их. Разобьем, быть может, вынудим к капитуляции. Но не добьем до конца. Нам нужна не просто победа, нам нужен сокрушительный разгром.

— Я… обдумаю ваши слова, — сказал премьер.

Скрипнул кронштейн, отъезжая к стене вместе с аппаратом. Референт все так же стоял неподвижным изваянием у края стола. Смертельно хотелось выпить.

Пауза. Перегруппировка сил и возобновление наступления… Но с передышкой для немцев, которые используют каждый час промедления союзников, будьте уверены. Или блеф невероятных масштабов, продолжение наступления до победного конца… Который вполне может смениться сокрушительным фиаско после исчерпания всех сил.

«Господи, ты столько лет стоял за нашими спинами, ты хранил Британию и направлял мою руку во благо империи, — взмолился Ллойд Джордж. — Сейчас ты нужен мне как никогда. Дай мне знак, ну хоть какой-нибудь…»

Но Бог молчал. Каким бы ни было решение, британскому диктатору следовало сделать его самому, только самому. И принять все последствия. Бывает тяжело принять ответственность даже за свою собственную жизнь. Но как измерить бремя ответственности за будущее страны и всего мира?..

Диктатор поднял голову и взглянул прямо в глаза референта.

— Хейгу, сверхсрочно. «Запрещаю любое промедление. Продолжайте натиск до последнего солдата. Используйте все резервы и вспомогательные части. Если будет необходимо — вооружайте штабных офицеров и наступайте». Все, — отчеканил он.

Что-то промелькнуло во взгляде человека с блокнотом и карандашом, не то благоговейное восхищение, не то смертельный ужас. Но выдержка и школа взяли верх над эмоциями. Не дрогнув ни единым мускулом лица, референт молча склонил голову в утвердительном жесте и исчез, словно растаял в воздухе, подобно призраку.

Премьер уронил голову на сложенные ладони.

«Измерение воли… Господи, надеюсь, я сделал верный выбор. Если ошибся… Отвечать своей честью и жизнью придется двоим».

* * *

Хейману было плохо, очень плохо. Начали сказываться немыслимое напряжение минувших суток, усталость и больные ноги. Очень хотелось пить, но утолить жажду оказалось нечем — вода кончилась, ее остатки залили в кожухи пулеметов. Попробовали собирать влагу из луж, но она оказалась непригодна для питья — испортил пороховой осадок и фосфор из осветительных снарядов.

Тяжелее всех физических неудобств давила ответственность. Майор Сьюсс был убит в своем первом настоящем бою, и по сути лейтенант стал командиром настоящего, пусть и сильно потрепанного батальона. Солдаты воодушевились недавней победой и речью командира, но Хейман очень хорошо понимал, насколько тяжело им придется поутру, сколь неравны силы. Даже с учетом собранных трофеев и брошенного прежним гарнизоном оружия. И еще этот небольшой анклав осажденных «аткинсов», занозой засевший в самом сердце оборонительных позиций, — самое меньшее два пулемета и огнемет.

И почти никаких возможностей маневра — нет ни радиостанций, ни навыка командования с их помощью. Оставалось только организовать несколько опорных «шверпунктов», готовых держаться до последнего солдата, и маневренную группу поддержки на крайний случай.

А еще истово верить в удачу и Бога, которому, быть может, есть какое-то дело до жизней крошечного немецкого гарнизона глубоко в тылу наступающего врага.

— Господин лейтенант…

Хейман резко поднял голову. Он незаметно для себя задремал и пропустил появление солдата. Мгновение он пытался понять, кто перед ним, а когда понял, по-настоящему удивился.

Эмилиан Кальтнер еще несколько часов назад был почти покойником. Каким чудом он вообще остался жив после удара дубины с гвоздями прямо в голову, оставалось загадкой. Размотай кто-нибудь криво наложенную повязку из грязной тряпицы — можно увидеть черепную кость. Но сейчас худосочный юноша, вполне в сознании, стоял, слегка пошатываясь, перед лейтенантом, опираясь на винтовку.

— Чего тебе? — сумрачно вопросил Хейман. — Иди, отлеживайся.

— Господин лейтенант, — повторил Кальтнер немного заплетающимся языком, но опять же вполне внятно. — Густ…

— Убит, — сухо отметил Хейман.

— Да, убит… — эхом повторил вслед за ним юноша. — Он меня спас… Мне сказали.

— Спас. Да. Тебе повезло.

— Я… хочу… Я в долгу.

Фридрих совсем по-новому посмотрел на нетвердо стоящего перед ним раненого солдата. Он уже видел подобное, да и не он один.