"Фантастика 2024-110". Компиляция. Книги 1-19 (СИ)

Иоффе как-то лично перечислил мне три с лишним десятка фамилий, две трети из которых были граждане Союза, а треть — из эмигрантских кругов. Физики, химики, биологи (в том числе представители с/х наук), астрономы. Всем им Рокфеллеровский фонд спонсировал международные поездки, оплачивал лекции и т.п.

Иоффе, хотя и был лично заинтересованным лицом (он являлся, фактически куратором от советской стороны контактов с Рокфеллер-фондом), подчёркивал, что никакого «зловредного влияния заокеанских толстосумов» не усматривалось не только получившими поддержку, но и советским государством.

Во-первых, потому, что советские учёные составляли лишь малую часть тех, на поддержку которых первый миллиардер тратил деньги (счёт в мировом масштабе, по сведениям Иоффе, шёл более чем на полтысячи лиц).

Во-вторых потому, что представители Рокфеллер-фонда тщательно подчёркивали при получении разрешений от национальных властей на такое сотрудничество, что они настаивают на продолжении работы получивших стипендии в родных учёным странах.

Абрам Фёдорович акцентировал, что именно стипендии рокфеллеровского фонда способствовали проникновению в научную среду физиков СССР идей квантовой механики, благодаря участившимся контактам наших с Нильсом Бором.

К концу 20-х, Иоффе работал с фондом Рокфеллера уже напрямую, а не как ранее, через своего давнего знакомого (ещё со времён до первой мировой) Пауля Эренфеста..

Да, та самая «мягкая сила»!

После нескольких таких разговоров с ним, Капицей, да и другими людьми из «20+» (наподобие Фока, также получавшего ранее стипендии Рокфеллер-фонда), в моей голове всплыл рассказ отца об соросовских стипендиях и грантах для обычных кандидатов наук и докторов заштатных провинциальных вузов РФ в 90-е от того самого автора учебника информатики.

Разумеется, в свете «большой сделки» ИВС и ФДР, и роли Н.О.Р. — как наследника того самого первого миллиардера в новом уровне контактов СССР и США и разделении «тайны иного хода истории», контакты ширились после ВОВ ver.2.0

До сего, 1962-го года я по прежнему не знаю, как именно смотрели из Кремля и Лубянки на подобное расширение научных и даже неформальных контактов, но, без сомнения, всё подобное происходило к 1948-у и продолжается по сию пору с их какого-то глобального решения и в рамках затеянной «большой сделки».

Может, и не по «разделу миру», но по крайней мере с целями уменьшения рисков каких-то потенциальных глобальных конфликтов.

Вообще, в свете многих событий, случившихся после моей первой встречи с ФДР, произошедшей после каких-то тектонических сдвигов в логике, выстраивавшейся в голове ИВС, я вижу, что обе стороны.. в какой-то мере.. рассматривали лично меня, мою семью, мою деятельность в области ИТ, образ моей жены в массовой культуре как некие лайт-«троянские» мероприятия двух сторон, направленные на взаимное (хотя, видимо и несогласованное между собой) формирование благоприятного внутреннего мнения о себе в стане страны-конкурента.

СССР и США, за прошедшие 20 лет, фактически перестали быть военными союзниками, но плоды того союза против Гитлера до сих пор берегут мир от большого противостояния, а народы двух стран имеют на порядок больший (я уверен в этом!) объём контактов наших обществ, не позволяющий разворачивать оголтелую пропаганду, направленную друг против друга.

Здесь не появилось ни НАТО, ни ОВД. А сменившие Сталина и Рузвельта по прежнему держат в голове «ход истории иного будущего».

И общение научных сообществ наших стран, единый мировой рынок ИТ и случившийся год назад «запуск» всемирной паутины, способствуют лучшему миру.

1961-й и 1962-й здесь запомнят все не как годы «полёта Гагарина» (случившегося ранее, по согласованию с США, в один день 1956-го с их полётом Гриссома) и Карибского кризиса (ничего подобного «здесь» нет и близко), а как год начала серийного выпуска (некоего аналога «486-го», да..) процессора «под» полноценную многозадачную ОС с графическим интерфейсом и «год старта местного интернета»..

* * *

«История про Прибалтику» и моё отчётливо высказываемое ЛИЧНОЕ несогласие на уровне давнишней официальной бумаги Маленкову (в которой я безуспешно возражал против развития ИТ в Советской Прибалтике), как и позднее, уже пост-фактумное «бурчание в кругу своих», имела крайне неожиданное продолжение, в результате которого я осознал, что мой взгляд на проблему «предательства СССР в известных мне 80-х со стороны прибалтов» был несколько односторонним.

А причины этого я узнал в самом начале октября 1948-го, когда, приехав из Молотова посреди недели в Москву на пару дней на совещание по рабочим вопросам в наркомат к Маленкову, после оного был придержан в его кабинете им: