"Фантастика 2024-13". Компиляция. Книги 1-19 (СИ)

— Нет, — ухмыльнулся Егор. — Благодаря КГБ я на эту ночь попал в чрезвычайно осведомлённую компанию. Если вы не прекратили запись с передатчика, что висел у меня под свитером, там масса интересного. Детишки ретранслировали отношение родителей к ЦК КПБ и вашей конторе. Не записывали? Жаль.

Задним числом он понял, что последними неосторожными фразами организовал Аркадию нагоняй.

— И так предостаточно, — не стал развивать тему Сазонов, явно раздосадованный последним штришком. — Тебе — спасибо. Хватит силёнок доехать до дома, не уснёшь за баранкой?

— Аркаша угостил кофе. Жаль, без коньяка. Взбодрился. Вот только, Виктор Васильевич. Те двое утонувших…

— Ну, человеческих жертв никто не желал, ты, надеюсь, тоже, — нахмурился Сазонов, два трупа в отчёте об успешной операции КГБ смазали радужную картину.

— Вы их достанете?

— Аркадий подключит водолазов, тела поднимут как можно скорее, пока пролом не затянуло льдом. Машину — по весне или никогда.

— Дедунчик, её потерявший, огорчится. Как вы думаете, Москва прикажет родителям негодяев возмещать ущерб?

— Почти уверен, что нет, — отрезал Сазонов. — Выплата компенсации равнозначна признанию вины. Публично, официально. Народ начнёт шептаться: зам первого секретаря обкома возмещает ущерб за угон машины, совершённый шалопаем-сыном, нахрена нам такой зам первого секретаря, куда более высокое начальство смотрело? Наказывать людей системы можно и нужно, но ломать систему — не сметь.

— Пока она не рухнет сама, — Егор поднялся. — До «перестройки» три года. Торопитесь.

Про Нестроева не напоминал, говорил только с Аркадием, тот отмахнулся: работаем, следим, если нужно — сообщим. Зрело понимание, что с проблемой по имени «Бать Тереза» придётся разбираться самому.

Если сын обкомовского зама, сосед по поездке в буханке, окажется прав, криминальный пахан непременно заявит о себе в ближайшее время, а пока можно ехать отсыпаться.

Пока загонял «жигули» во двор, в прихожей не умолкал заливистый щенячий лай. Радостный. Хозяева моментально научились разбирать позитивные и тревожные интонации в его брехне.

Элеонора открыла дверь. Пушистый комок, смешно путаясь в собственных лапах, понёсся к Егору, прыгнул на него, потом деловито пометил колесо «жигуля»: теперь она — моя машина.

— Джонни! Домой!

Девушка стояла в дверном проёме, накинув пальто на халат. Глаза в траурной серой обводке — тоже не спала.

— Привет, милая.

— Ты обещал часа в три ночи…

— А мог вернуться через три дня. Внедрился в банду, задержание получилось наперекосяк, мне пришлось сидеть с ними в камере и размазывать грязные слёзы себе по лицу: во ща признаюсь во всём дяденькам, меня и отпустят. Слабонервные бежали впереди, чтоб первыми сдать подельников. Пока все не раскололись, изображал истеричку.

— Фу-у-у… От тебя действительно воняет камерой! Раздевайся, вещи — в стиралку! — она сунулась внутрь квартиры, но вдруг замерла в проходе. — Ты никому ничего не сломал?

— Пальцем не тронул. Но двое пытались бежать и погибли. Жаль, конечно. Они того не заслуживали. Вечер в хату, и через пять лет и на свободу с чистой совестью.

Глеб, с шарфом на морде и в серебристых дутиках, всплыл перед внутренним взором. Второго утопленника Егор видел лишь мельком и издали, когда гонщики ждали в машинах перед заездом.

Всё равно — живой человек. Был.

И большая разница, когда следователь ведёт производство, попавшее к нему за стол. Ещё говорят: бумага ведёт дело. Любой на его месте следует общему алгоритму — допросы, экспертизы, обвинение, направление в суд; перемена личности следака почти ни на что не влияет. Совсем другой случай, когда внедрился, изобличил, фактически — подставил, убедив в целесообразности сдаться. Тем более, это никак не входит в обязанности сотрудника следственной службы.

А молодые подонки скоро выйдут на свободу. Пусть без помощи Нестроева или подобных ему, но криминал тоже будет недоволен развалом схемы. Без сомнений, Василевич отстёгивал в общак, раз с ними связан.

С Сазоновым или Аркадием не расквитаются. С кем? Угадать бы с одного раза…

Несколько опережая события, набрал Папаныча. Тот был дома.

— Не разбудил?

— В начале одиннадцатого? Борзеешь, кадет.

— Новость заслуживает, чтобы разбудить. Считай новогодний угон раскрытым. Как и предыдущие. Теперь это не оперативная информация, а стопудовые процессуальные доказательства. В понедельник заполним статкарточки.

— Василевич? Он задержан?

Через раскрытую дверь Элеонора клеила ухо, но Егор темнить не стал.

— Утонул в полынье в Минском море, вместе с подельником, убегая от КГБ. Можешь вешать на покойника все угоны планеты.

— От КГБ? Вот же недоделанные… Не могли нормально задержать.

— Уверен, ты справился бы лучше. Чао.

Не снимая благоухающего тюрьмой свитера (в камере дежурной части РОВД воняет стократ хуже), Егор плюхнулся за обеденный стол, куда тотчас прилетел завтрак — котлеты с макаронами.