Читаем Фантастика чехословацких писателей полностью

Фантастика чехословацких писателей

Зденек Веселы , Иржи Брабенец , Йозеф Несвадба , Кир Булычев , Ян Вайсс

– «Не сомневаюсь, что вы поймете мое состояние, майор. Случайное открытие Шмидта уничтожило, разрушило дело всей моей жизни. Двадцать пять лет самоотверженной, кропотливой работы вылетели в трубу. Весь вечер я искал выход из создавшейся ситуации. . И уснул с твердым намерением: Шмидта, свидетеля этой нелепой случайности – надо навсегда заставить замолчать. В пятницу я проверил, можно ли позвонить от имени кого-то другого.. »

– Как видите, у меня не было галлюцинаций. – Нейман улыбнулся Мельхиаду.

– «И в субботу я осуществил свой план. Вряд ли вас заинтересуют технические подробности, к тому же вы сами до них дошли. Я хочу лишь заверить, что оружие против Шмидта я поднимал с болью в сердце. Он всегда был мне очень симпатичен, и я знал, что покушаюсь на редкостно одаренного человека, у которого имеются все предпосылки стать настоящим ученым. Вы понимаете, что убить в порыве ненависти и озлобления гораздо легче, чем произвести выстрел трезво и расчетливо, целясь в человека, который причинил вам вред, совершенно об этом не подозревая. И все-таки я убил его, хотя и не избежал ошибок, которые не ускользнули от вашего внимания».

– Осталось три минуты и несколько секунд, – заметил

Мельхиад.

– «Все, что я делал потом, включая ответы на ваши вопросы и незаметные, по крайней мере я на это надеюсь, попытки обратить ваше внимание на сигналы, пришедшие якобы с Земли, – все это было лишь проявлением инерции.

Дискуссии с доктором Гольбергом представляли для меня тоскливое воспоминание о вчерашнем дне, и я прошу, чтобы он извинил меня; я отстаивал позиции, в которые сам уже не верил...»

Гольберг только кивнул головой.

– «Шмидт преподнес мне эту горькую чашу в виде магнитофонной пленки с записью сигналов из звездных миров. Не могло быть сомнения: где-то там, в глубине космоса, живут разумные существа, возможно интеллектуально еще более развитые, чем люди. От моей теории об исключительности человеческой цивилизации не осталось камня на камне. Что было делать? И я поступил по принципу – если факты против тебя, тем хуже для фактов...»

– Две минуты, – прозвучал монотонный голос инженера.

– «Но, когда я склонился над мертвым Шмидтом, чтобы убедиться, что свидетеля больше нет, я с ужасом понял, что он умер для всех остальных, но не для меня. Мне некуда скрыться. Я никогда не смогу избавиться от этих цифр. Отныне и навсегда я каждую ночь обречен просыпаться в холодном поту от страха, что именно в этот момент какой-то новый Шмидт готовится сокрушить мою теорию. Я никогда не смогу больше спокойно смотреть на созвездие Орла. А себя буду считать шарлатаном, который скрыл истину от науки, наивно полагая, что того, что неизвестно, не существует. Наука не может извращать фактов. В противном случае она перестает быть наукой. .»

– Минута и несколько секунд.

– «Я ухожу как побежденный человек и побежденный ученый. Я глубоко сожалею о своем опрометчивом поступке и сам себя осуждаю к наказанию наиболее тяжкому. Я никогда не был поклонником нравоучений, избегал патетики, но сейчас я хотел бы воспользоваться своим правом на последнее желание и выразить надежду, что моя судьба и наказание станут предостережением каждому, кто попытается собственные мысли выдать за нечто непререкаемое и откажется следовать фактам и правде жизни. Ваш Феликс Ланге».

Майор несколько секунд помолчал. – Здесь есть приписка. «Я продолжаю верить, что существует лишь одно человечество. И поэтому ухожу. Вам понятна эта логика?

Ф.Л.»

В глазах Ирмы Дари блеснули слезы.

– Сколько? – прошептала она. Мельхиад отвел взгляд от ее пепельно-бледного лица.

– Двадцать секунд. Десять... Пять. Кислород кончился.

– Конец, – тихо сказал Юрамото. На стене раздражающе замигала зеленая сигнальная лампа. Задумавшийся было Родин вздрогнул. – Что это значит? Глац стряхнул оцепенение.

– Это солнечные батареи на холме зафиксировали утро. Начинается новый день, – сказал он усталым, невыразительным голосом.

На крайнем экране, на фоне однообразного, холодного, неопределенного света, к звездам тянулся радиотелескоп.

Солнечные лучи на его вершине играли каскадом красок.

Document Outline

ФАНТАСТИКА ЧЕХОСЛОВАЦКИХ ПИСАТЕЛЕЙ

Дом в тысячу этажей

III

VII

VIII

XII

XIII

XIV