Фантастика и фэнтези польских авторов. Часть первая

Понятное дело, все это я могла бы компенсировать добрым характером и различными талантами, так и они не такие, какими должны быть. Я ненавижу готовить, убирать по дому, пасти гусей, коров и всяких других животных. Пою я хуже, чем старая ворона каркает, струны арфы выдергиваю, чтобы делать из них леску для удочки, вышивая салфеточку, делаю из себя и всех тех, кому не повезло оказаться рядом, ситечко. Другими словами, все моя крыша давным-давно и полностью поехала.

Только еще более поехавшим является мое будущее. Вот тут следовало бы упомянуть о том, что у нас каждый знает, как пойдет его судьба. По случаю каждого рождения в деревушку заглядывает милый такой, поморщенный, что твой сушеный абрикос старикашка, глядит он на молокососа, улыбается и говорит, что с ним будет дальше. Когда у моей мамы свадьба старшей дочки же выветрилась из головы, сделалось ей интересно, а что же будет со мной. Старичок пришел, глянул на меня и несколько смутился. Поглядел второй раз и начал чесать себе подбородок. Мама не выдержала напряжения и потеряла сознание. Все бросились приводить ее в чувство, а старичок чего-то там пробормотал под нос о моем предназначении и ушел. Никто и не расслышал, чего он там сказал, а спросить побоялся. Оно и понятно, излишнее любопытство, оно и несчастье спроворить способно. Так что мамам моя жила в страшном стрессе — впервые в жизни она не знала, что ожидает ее доченьку. Папочке оно все было безразлично, он давно уже запутался в титулах всех тех дворян, за которых вышли замуж мои сестры. Вот мне кажется, что все эти браки на него нехорошо влияли. После каждого такого он долго приходил в себя, причем — не до конца. Ничего не поделать, иногда так оно и случается. Некоторые люди всего лишь жертвы собственного предназначения. Или предназначения собственных детей.

Где-то в пределах свадьбы моей восьмой сестры папочка вообще отзываться перестал. Мама этого даже и не заметила. Во всяком случае, не сразу. Она настолько занята, слушая саму себя, что даже и не замечает, когда другие перестают говорить. Понятное дело, через какое-то время до нее дошло, что папочка сделался каким-то молчаливым, но слишком это ее не тронуло. Опять же, у нее в голове была помолвка моей девятой сестры.

Ну, в общем, о своем предназначении я уже говорила. Ясное дело, что оно у меня имелось. Оно, вроде как, у каждого есть. Только ведь вся штука в том, что никто его не знал, кроме того старикашки. Ну, может еще какой-нибудь ясновидящий мог бы его предсказать, только вот кто мог заинтересоваться предназначением такой, как я. Так что жила я себе спокойненько, играя с папочкой в бирюльки и таская себе рыбок в ручье. Но в один прекрасный день моя третья сестра, единственная, которая не вышла замуж за дворянина, а всего лишь за соседа из-за ограды, родила ребенка. Как всегда, пришел и старичок. И судьба пожелала, чтобы в дверях он наткнулся на меня. Он ужасно удивился:

— Как? Ты все еще здесь? — спросил старичок.

И что тут было делать. Мама собрала мне узелок, и еще в тот же самый день я отправилась искать свое предназначение, не зная, ни как оно выглядит, ни где его найти.

Первый день даже не был таким уж плохим. Как раз в округе стоял замок моей четвертой сестры, что вышла замуж за барона. Сейчас среди аристократии ужасно модно искать себе жену в той же деревушке, из которой родом все милостиво правящие нами короли по соседству. И все эти аристократы ужасно упрямы, когда вопрос касается классового происхождения будущей супруги. Только лишь простая девушка из деревни — и баста! А бедненькие дворяночки печально сидят под стеночкой. Иногда случается какой-нибудь способный свинопас, сапожник или кто иной, который дамочку на прогулочке высмотрел и по самое ничего втюрился. А как нет, наша благородно рожденная девушка так старой девой и помрет.