ФАНТАСТИКА И ФЭНТЕЗИ ПОЛЬСКИХ АВТОРОВ - ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Казалось, что это длилось очень, очень долго, прежде чем смогла подняться. Потому же этого не помнила. Первое, что впоследствии могла призвать из памяти – это полноватый мужчина с румяными щеками, в красной шапочке с помпончиком, с серебряной бородой, с прозрачными, синими глазами.

Синими и холодными.

Красная шуба, отороченная белым мехом, была раскрыта. Из-под нее выглядывал ствол с характерной газовой трубкой. Калаш.

- Ты кто такой, холера ясна? – спросила Аня, когда уже могла выдавить из себя эти несколько слов.

Незнакомец усмехнулся.

- Меня зовут Мороз, - ответил он. – Дедушка Мороз.



Он нежно гладил ее по голове. Сейчас ее трясло, на ногах устоять не могла. Губы, выгнутые подковкой, дрожали, словно у обиженной девочки. Которой, по сути своей, она и была.

Дед гладил ее, и в этом не было ничего от липких прикосновений дядьки – педофила или других дядюшек, что были раньше. Вдруг ей захотелось прижаться к широкой груди, выплакаться. Вдруг он застыл.

- Знаешь, я ведь не Пиноккио. Не деревянный, - пояснил тот, видя брошенный искоса, любопытный взгляд. Поднялся.

Давно уже хотел достать сукина сына. Уж слишком он расходился, особенно, когда у нас настали тяжелые времена. Привесли этого, МакДональда, а теперь еще и этого. Ну, тем не менее, удалось, благодаря тебе.

- Благодаря мне? – спросила, уже начиная успокаиваться.

- Ну да! А ты молоток! Придержала его, так что я смог успеть.

Аня встала. Он не был высоким, могла заглянуть прямо в синие глаза.

- А ты тоже молоток, - заигрывая, сказала она. – Где научился так стрелять?

Тот смешался, непонятно, то ли под ее взглядом, то ли услышав вопрос.

- Афганистан, - буркнул через пару секунд. – Знаешь, когда ты без работы, так за разные вещи берешься. А моджахедов в тюрбанах я не любил, подарков не дают.

Он закрутился на месте, улыбнулся. И когда так вот прищурил глаза, то выглядел точь в точь как добродушный Дедушка Мороз на новогодней елке для детей членов профсоюза.

- Ну да, подарки... – опечалился он. – Черт подери, я же обязан тебе чего-нибудь дать, только понимаешь, когда идешь на операцию, мешка не берешь... Ладно, пускай будет три желания.

Целых три, подумала Аня. Или всего лишь три...

Ковер-самолет, на котором улечу из этой долбаной малины. От всей этой вони, зассанного подъезда, одних и тех же фильмов. И от дядек.... Ладно, это будет первое...

Хотя... Этот еще не из самых противных, бьет редко, да и попадает не всегда, потому что глаза вечно залитые. Не такой, как предыдущий, который все хвалился что у него пенис длиной тридцать сантиметров...

Этот не похваляется. Но тоже больно.

- Сначала дашь мне на минутку...

Храп прервался. Дед Мороз покачал головой.

- Почему? – плачущий, ноющий голос, словно скулеж загнанного в угол пса.

- Во имя принципов...

Даже и будучи готовым к грохоту очереди, Дед Мороз вздрогнул. Когда она затихла – как отметил с признанием: короткая, не больше четырех-пяти выстрелов – что-то еще беспорядочно повозилось на скрипучих пружинах. Но повозилось недолго, затихнув, в конце концов, с булькающим хрипом.

Дед Мороз усмехнулся. Он уже знал, каким будет следующее желание. И замечательно, ему уже давно нужна была помощница. Тем более, что оленей у него не было, лапонцы бесстыдно подняли цены.

Вот третьего желания он не угадал.

- Еще одно, - сказала Аня, когда они уже собирались выходить. Еще раз она обвела взглядом комнату, сверкающую ёлку, отсвет лампочек в мертвом, широко раскрытом глазу.

- Называй меня Матильдой.



Jingle bell, jingle bell. Колокольчики продолжали звенеть, когда они вышли из вонючего, зассанного подъезда. Холода она не чувствовала, хотя и шла босиком по раскисшему, просоленному городскому снегу. Ночь на Рождество шла к концу, звери, возможно, уже и говорили человеческим голосом, а соседи уже не могли. Из окон неслись пьяные песни, совершенно не колядки.

Сосед с первого этажа, судорожно хватающийся за стойку для выбивания ковров, обвел мутным взглядом выходящих. Никакого понимания в его взгляде не было смысла и искать. Над домом упряжка Санты Клауса делала все более тесные круги, олени были совершенно дезориентированы. Что же, подумала Матильда, попал на горячую посадочную полосу.

Пьяница у стойки икнул точно с приходом полуночи. Он с трудом сконцентрировал взгляд на внимательно приглядывающемся к нему подвальном коте.

- Ки...ся... кися.... – залопотал пьяница. – Тиии-ии-хаяаа ночь... А скажи мне, котик, чего-нибудь человеческим голосом...

- Сваливай, - бесстрастно ответил кот и с достоинством удалился.

Матильда не знала, каким образом под шубой Деда Мороза поместилась ракетная установка. Но, самое главное, поместилась.

- Не забывай... – заговорил было Дед.

- Знаю. За тобой не становиться, опасная зона, - улыбнулась она в ответ.

Тот тоже усмехнулся, не отрывая глаз от прицела. Нажал на спуск; стингер с грохотом и вспышкой вылетел из трубы, разложил стабилизаторы и помчался за санями.

Олени были настороже. Отчаянным поворотом они попытались уйти от ракеты, рассыпая за собой гирлянды яркой фольги. Ошибка, термообманки были бы более к месту.