Фантастика и фэнтези польских авторов. Часть вторая

Плотный конус дроби настиг Яся, когда тот пробегал мимо колодца. Практически одновременно с рогами козла. Тело в продырявленном тренировочном костюмчике перевалилось через край сруба, среди летающих обрезков шерсти. По-видимому, дробь прочесала животному по спине.

Плеск еще толком не прозвучал, как зверь с бешенством глянул на Деда Мороза.

— Мог бы и поосторожнее, — проблеял с укором козел.

Дед только перезарядил ружье. Не хотелось ему заводить дискуссию.

* * *

Матильда медленно шла по лесной тропке. Уже спадали сумерки, после жаркого дня было свежо и очень приятно.

Эта прогулка ей была необходима. Опять же, в домике она оставаться не могла, теперь же размышляла над тем, когда можно будет вернуться.

Сегодня что-то она нашла, а что-то и потеряла — как обычно в жизни и бывает. Ухватив тот особый взгляд Деда, который перерезал веревки, осторожно снимал с лица пластырь, даже и не удивилась. Он всегда был деликатен, даже в работе.

А потом увидела глаза Бабы Яги. И еще заметила, что у Деда Мороза вдруг затряслись руки.

И наконец до нее дошло. Потому что увидала ее такой, какой видел ее он — прекрасную, черноволосую девушку, моложе даже, чем она сама.

Матильда лишь усмехнулась и вышла на прогулку. В ее голове отпечатался озабоченный и извиняющийся взгляд Деда, радость в глазах пани Ягоды. Да какой там пани — просто Ягоды.

Козел подошел поближе, от него, вроде бы, даже меньше воняло. Матильда почесала ему шею.

— Ты только ничего особого не воображай! — сказала она. И рассмеялась, увидев разочарование в желтых, слезящихся глазах.

Анджей Пилипюк Виват, Рождество! (из сборника «Загадка Джека Потрошителя» 2004 г.) [119]

И под конец этого сборничка — еще раз встреча со святым Николаем, Якубом Вендровичем и его автором — Анджеем Пилипюком.

С неба лил июльский жар. Отлитый из покрытого бронзой бетона Феликс Дзержинский задумчиво глядел на море людей и машин у своих ног. На лице памятника рисовалась странная гримаса, что-то вроде кривой усмешки. Практически напротив фигуры стоял высокий небоскреб, обложенный плитами стекла ядовито оранжевого цвета. Правда, не было похоже, чтобы эта язва на теле Варшавы когда-нибудь будет достроена до конца. А Кровавому Феликсу на это было наплевать.

Колеса автомобиля подскочили на лежащем на земле куске стального рельса.

— Приехали, — сообщил водитель.

Якуб Вендрович потянул ручку и вышел из машины. Его водянисто-голубые глазки осмотрели здание и окружающие его развалы ржавых стальных элементов.

— Вот те на, — сказал он сам себе.

Что-то здесь было. Только не успел он собраться, как из здания, через дыру в стене вышло трое опечаленных типов.

— Якуб Вендрович, экзорцист? — спросил самый опечаленный.

— Точно, — охотно подтвердил прибывший.

А опечаленные оказались очень даже крупными рыбами. Один был вице-министром строительства, второй — представителем мэра, третий — консультантом по техническим вопросам. Якуб каждому из них пожал руку.

— Ну ладно, — сказал он, поглядев на свои давным-давно остановившиеся по причине ржавчины часы советского производства. — В чем проблемы?

— Мы вызвали вас, пан Вендрович, в связи с инвестиционными проблемами, — сообщил представитель мэра.

— То есть, хотите от меня благотворительный взнос на строительство этого вот тут? — указал он жестом на небоскреб. — Не, чертовски дорого бы стоило, у меня бабок всего лишь на четвертушку этой халупы.

Ему не поверили, только никакого значения это не имело.

— Деньги в это строительство мы вкачиваем уже несколько лет, но оно как-то никак не идет, — сообщил консультант. — И ходят малоприятные слухи о проклятии…

— Это же здесь стояла большая синагога на Тломацком, во время восстания в гетто ее разрушили, — дополнил Якуб. — Гитлеровцы хотели здесь чего-то строить, потому евреи и постарались немножко им помешать. На это место наложили исключительно гадкое проклятие — херем. А меня вызвали, чтобы я его снял?

Опечаленные одновременно кивнули.

— Ладно, ведите в подвалы.

Вскоре они очутились в исключительно малоприятном подземном проходе. По стенам стекала вода. Вокруг было как-то темновато, а еще гадко воняло. Якуб привстал на корточки на бетоне и приложил ухо к полу. Волосы у него встали дыбом. Члены комиссии обменялись замечаниями. Якуб поднялся, сплюнул на ладонь и пригладил ею волосы.

— Ничего сделать не удастся, — категорически заявил он.

— Погодите, это что же, проклятия никак не снять? — разнервничался представитель мэра.

— Слишком сильное оно. Срок его только в седьмом поколении истечет.

— Так тут же нет никаких поколений, это же здание…

— Только лишь седьмой поставленный на этом месте дом имеет какой-то шанс выстоять, — уточнил Якуб. — Ладно, если никаких желаний нет, я с вами прощаюсь.

— Холера, — еще сильнее разнервничался консультант. — Я же говорил, что ничего не даст.